— Плохо, — вздохнула она.
Открыла деревянные дверцы и достала бутыль с жидкостью и невзрачную деревянную коробку. Поставила все на свободный край стола наставника. Снова вздохнула и осторожно поинтересовалась.
— Драк, ты ведь не собираешься убивать красного змея?
Маг хмыкнул и, подхватив стопку книг, переложил ее на стул, подальше от места для варки зелий. Шутливо вытер воображаемый пот со лба.
— Я не хочу его убивать, хочу только вырезать глаз. Кстати, рассчитываю на твою помощь. Легенды гласят, что многоглаз спит мертвым сном в день солнцестояния. Я думал подплыть к нему, навести морок и вырезать око. А довезешь меня к нему ты, — губы Драка расплылись в довольной улыбке. — Обернешься такой же тварью и вперед. Как тебе мой план?
Элла пожала плечами.
— Надо знать детали. Все не так просто, как ты рассказываешь. Опять же, не понимаю пока, как долго смогу сохранять облик морского змея.
— Так потренируйся, — перебил наставник. Потом заглянул чародейке в глаза и перешел на шепот: — Если договор действительно сделали попытку расторгнуть, к середине лета в Тмаре будет твориться такое… Общение со змеем нам покажется легкой прогулкой. Ты можешь уехать, а я прожил здесь всю жизнь и дарить город Латасару не собираюсь. Око красного змея — первичная договоренность, даже бог от нее не отвертится. Если мы добудем глаз, Латасару придется оставить Тмар в покое. Понимаешь, о чем я?
Элла кивнула. В отличие от Драка, о расторжении договора с Латасаром она знала наверняка. От этого становилось еще страшнее, но уехать из Тмара сейчас, когда городу нужна помощь, позволить себе она просто не могла.
Чародейка надеялась, за глазом спустится сам бог, а, значит, будет возможность потолковать с ним, выяснить, отчего он был так жесток с ее матерью, Адларой. Элла прекрасно помнила общеизвестную версию, но и сторону Латасара выслушала бы с интересом. Жаль отомстить нет возможности. Ох, как жаль!
Отец Эллы, могучий Тэон, демон — хранитель Обители нитей, любил рассказывать про ее мать. Дитя стихий, Адлара, почитала себя чуть ли не равной богам. Небожителям, конечно, такой расклад не нравился, и они не упускали возможности поставить ее на место. Она не оставалась в долгу. Среди вечных ходило множество баек про ее споры с богами, но большинство из них казались выдумкой. Все знали, что боги жестоки и пренебрежения к себе не прощают. Адлара тоже знала и, при всей своей вздорности, грани разумного не переходила. До определенного момента.
Однажды Латасару перестало хватать жизненных сил, и он позарился на лес Адлары. Там было чем поживиться, долгие годы хозяйка рачительно пестовала в нем все живое. Бог не придумал ничего лучше, чем предложить ей сделку: она пускает его в свои владения, он зачинает с ней сына, взамен получает силы, а Адлара — статус матери бога. Рассказывали, дитя стихий смеялась так, что горы ходили ходуном. Небожителю ответ не понравился, и он решил воспользоваться лесом без ее согласия. От смерти от рук дочери стихий Латасара спасла только божественная сущность. Дальше все было предсказуемо. Объединившись, небожители, не сразу, но получили лес. Адлара осталась жива, но растеряла все свое могущество. Боги были неуемны в своей жестокости, они все равно не оставили ее в покое. Дитя стихий скрывалась, где только можно, но каждый раз небожители находили ее и отнимали все, что накопилось за время короткой передышки.