— Когда лето, мы купаемся в реке на равнине.
«А все прочее сказанное ты, конечно, пропустила мимо ушей», — усмехнулся Рион. Но перспектива помыться и переодеться в чистое его порадовала.
— И далеко ли? — вкрадчиво поинтересовался он, уже представляя, как нырнет в прохладную водицу, смывая многодневный слой грязи.
— Нет, если лететь на драконе.
Рион вздохнул. Выходит, чтобы искупаться, придется сперва освоить управление драконами, что сводило шансы быть чистым почти к нулю.
— У меня есть свой дракон, — торопливо добавила Дея, — если ты… согласен, то мы можем полететь туда вдвоем.
— Может быть, ты еще и чистую одежду добудешь? — не веря собственному везению, спросил Рион.
Дея лучезарно улыбнулась, демонстрируя на удивление белые крепкие зубы.
— В хранилище возьму. Я быстро!
Она упорхнула, тонкая, почти невесомая, а он так и остался сидеть на непомерно широком ложе из шкур. Спать расхотелось. И не знаешь, что и думать, когда на тебя ложится ответственность за другого человека.
«Любопытно, а что бы я чувствовал при этом, если бы моя госпожа вложила мне в мозги все, что должен знать и чувствовать настоящий человек?»
Рион потер воспаленные глаза. Забвение ей судья. Забвение, которое не хотело забрать ее из памяти, подбрасывая полынно-горькие воспоминания.
…- Кажется, я немного переоценила свои возможности, — донесся с кровати сиплый шепот, — обидно…
Уннар хмуро разглядывал через мутное, затянутое бычьим пузырем окно противопложную сторону улицы. Она была узкой и грязной, так что получалось, что окно их комнаты выходило почти что в стену дома через дорогу. Хорошо еще, что не прямо в окно, ибо напротив располагался веселый дом развлечений.
— Ничего, — сказал он, — к вечеру станет лучше.
— Да… наверное… — слабым эхом откликнулась Лисса, — но время, время!
— Ничего с Таной не случится, — уверенно сказал Уннар, — Мер-даланн будет ее беречь как бесценную жемчужину.
Если судить по виду и состоянию Лиссы, в прошедшую ночь она все же перешагнула ту грань, за которой чародей надрывается и начинает болеть. Еще бы! Расплавила Дей-шана, усыпила стражу во дворце Мер-даланна, а затем подняла на ноги умирающего визара. Наверное, этих подвигов оказалось чересчур много для магини, она даже не дошла до гостиницы, свалившись под ноги Уннару на пол-пути. Пришлось нести, и, казалось бы, в этом не было ничего дурного, но Лисса занимала ему руки, а потому в случае нападения он мог бы и проиграть.
… Но их, к счастью, никто не тронул, на рассвете Иллерон наконец утихомирился и уснул. И теперь Лисса, белая как мел, распласталась поверх мятого покрывала. Одной рукой она прикрывала глаза, потому что было больно смотреть на свет, вторую положила на живот. Лисса была в сознании, но не то что идти — шевельнуться не могла.