— Тебе всегда плохо после волшбы? — несмело спросил Уннар.
— Лоран в этот раз был явно лишним, — слабо усмехнулась Лисса, — но я не могла оставить его умирать. Он хороший парень, талантливый разведчик.
— Э… Что у тебя болит-то?
— Голова, — прошептала женщина и, повернувшись в его сторону, внезапно поманила к себе. — дай руку.
Не совсем понимая, что ей надо, Уннар молча сел на край кровати и позволил взять себя за пальцы. Лисса завела его ладонь себе под голову, и там, в ямке под затылком, он нащупал кусочек металла.
— Это… что? Наконечник стрелы?
— О… — Лисса даже улыбнулась, — не смеши. Это часть того, что делает меня почти всемогущей.
— А убрать это можно? — он смотрел на ситуацию с исключительно практической точки зрения. Если есть в теле засевшая железка, то ее надо выдрать, рану обработать и перевязать.
— Оно так хорошо пустило корни, что убрать можно только вместе с мозгами, — усмехнулась Лисса, — да и зачем? Это мое оружие, и это — гарантия того, что мои драгоценные визары меня не убьют. У меня самый новый наногенератор из всех имеющихся, да и то потому, что я принесла его в себе из Пангеи… Но вот… видишь ли… соединения все равно далеки от совершенства, и если хорошо пользоваться тем, что ты называешь магией, потом очень сильно болит голова. В Пангее было такое вещество — нейрофрит — превосходно купировало болевой эффект. Здесь его нет. Поэтому я лежу пластом, в то время как надо идти дальше.
— Но ведь пройдет? — Уннар осторожно освободил ладонь. Ему было непривычно касаться этой женщины, и он невольно ожидал какого-то подвоха.
— Да. — она прикрыла глаза рукой и безмолвно замерла.
Уннар посидел-посидел рядом, и хотел уже отправиться на свое место на полу, как был остановлен цепкими пальцами.
— Тебе необязательно спать на грязном полу.
— Ты же сама сказала…
— Тут хватит места на троих, — прошептала Лисса. И попросила: — расскажи мне подробнее об этом страшном обряде в храме Двенадцати, которым ты отпугнул Зиму и его шаловливых братцев… Забвение, как голова болит! Все бы отдала за нейрофрит…
— Да что тут рассказывать, — он передернул плечами. Напомнила все ж таки, что обманул он полночных духов, и что теперь тяготеет над ним смертное проклятье. Если бы Лисса была женщиной Степи, то бежала бы от проклятого без оглядки, чтобы гнев полночных духов не перекинулся и на нее.
— Есть храм Двенадцати…
— Это я уже знаю, — Лисса махнула рукой, — по существу, пожалуйста. Что там такого происходит?
— Если мужчина и женщина желают быть вместе до самой смерти и после, они приходят в храм. Ну и… — невесть откуда взявшаяся стеснительность не дала договорить. Все-таки о некоторых вещах женщина не должна слышать от мужчин, особенно если женщина — не шлюха из дома удовольствий, а мужчина — все-таки кровный брат Императора.