— Восхитительна. У неё рыжие кудри всех оттенков жаркого пламени, государь, — улыбнулся посол франков. — И словно солнечные зайчики рассыпаются в причёске.
— А веснушки у неё есть?
— Очень милые, но только на личике. И белоснежная кожа, явно чувствительная к солнцу, как это бывает у рыжих.
— Забавно. И её зовут…
— Кекем, государь.
— Заика, — тяжело повторил султан. Прикрыл глаза. — Однако надо что-то решить с этой несравненной рыжей розой… Нет, не волнуйся, мой новый друг, я не потяну к ней свои жадные лапы, как мог бы подумать кто-то иной. Ты-то ведь прекрасно понимаешь, что вопрос чести для правителя всегда на первом месте. Я уже подарил её тебе, и теперь не собираюсь глядеть в её сторону с вожделением. Но что ты сам думаешь о сложившемся положении?
Галл с готовностью ответил:
— Возможно ли ей ещё немного пожить здесь? Я бы с удовольствием взял её с собой в Эстре и представил бы герцогине; вот уж, думаю, та нашла бы выход, тем более что не так давно ей понадобилось собрать новую свиту фрейлин. Кекем прелестно смотрелась бы в этом цветнике. А я — числился бы официальным опекуном и, чего уж там, был бы рад устроить её судьбу на новой родине.
— Неплохое решение. Она останется у тебя на глазах, под присмотром и твоим, и достойной целомудренной женщины… К тому же, мало ли, вдруг твоя жена решит освободить тебя от неосмотрительно принесённой клятвы. Кто знает, женское сердце может и смягчиться. Однако в твоём голосе явственно слышится некое «но»?
— Да, сир. — Бомарше вздохнул. — Не далее, чем завтра, мне нужно сдавать дела и собираться в Александрию. Вы сами знаете — сейчас там беспокойно. Слишком легкомысленно было бы с моей стороны тащить с собой хорошенькую девушку в неизвестный город, не зная, смогу ли там предоставить ей достойную жизнь, а главное — безопасность. Да и с теми женщинами, что остались, будут ещё хлопоты у моих друзей. — Он улыбнулся. — Представьте себе, сир, здание посольства совсем не рассчитано на женатых людей. И на семейных, кстати… Наш консул остаётся здесь, как вы знаете, ещё на пять лет, а за это время у него могут появиться наследники, и не один; где-то надо держать эту ораву. Пользуясь случаем…
Откинувшись на подушки, султан добродушно расхохотался.
(Слуги, менявшие блюда на столе, едва не растеряли подносы от неожиданности: никогда ещё на их памяти Солнцеликий не смеялся так часто, как в нынешний вечер).
— Никто из послов ещё не привозил сюда семьи, франк! Ты прав, домишко маловат…
— Что ты, государь, для представительских целей он в самый раз. Но мы хотели бы присмотреть пару домов в наём неподалёку от посольства. Чтобы жить, не отгораживаясь от народа, с которым сотрудничаешь, в самой его гуще, дышать с ним одним воздухом, есть его хлеб и пить воду, слышать, о чём он говорит, знать его мысли, петь его песни… Вот это жизнь, государь, она куда интереснее, чем за решёткой посольства!