Сперва он поиздевается над отцом, воздав ему за все выговоры и принуждения к браку женитьбой без благословения; а потом — не изверг же он! — придумает своей Хайят красивую легенду и родословную, на манер того, как поступил герцог д'Эстре. Ведь и впрямь не все верят в чудесное происхождение его благоверной… А чем графиня хуже герцогини?
Но султану ни к чему знать такие подробности, не так ли?
— Как вы, европейцы, всё усложняете. — Тамерлан снисходительно усмехнулся. — Впрочем… Расскажи об остальных своих друзьях.
— Жоффруа Лебюэль…
Бомарше помолчал.
— Его ждёт во Франкии невеста. Богатая, знатная… Нельзя сказать, чтобы нелюбимая, но… Надо сказать, одно время Жоффруа даже испытывал к ней тёплые чувства. Но он, безупречно верный в своих привязанностях к королю и отечеству, чересчур ветреник по отношению ко второй половине рода человеческого. Пожалуй, при его лёгкости характера ему лучше было родиться здесь, чем в Нормандии. Вот уж у кого был бы полон гарем красоток, искренне любящих своего повелителя; и, сдаётся мне, ни одна не уходила бы от него обиженной. Вот и сейчас: похоже, он не захотел обидеть свой «подарок» отказом и сделал всё, чтобы она осталась довольна. Хоть предполагалось изначально несколько иное распределение ролей… Говоря откровенно, если этот парень не примет ислам, он не женится никогда, из-за опасения оставить без внимания хотя бы одну из претенденток на своё сердце.
Пока султан смеялся, вытирая краешком льняного полотенца слезу, набежавшую на живой глаз, Огюст припоминал со скорбью и невольной жалостью в сердце тучную Адель де Бюи, невесту Жоффруа. Дочь маршала де Бюи, девицу лет двадцати семи, перестарка даже по меркам лютецкого двора, где девушки не особо торопились связать себя замужеством. К сожалению, Адель, умнейшая и образованнейшая барышня, добрая, впечатлительная и впечатляющая, помимо чрезмерной и нездоровой полноты телесной имела ещё один недостаток: пылала к жениху исключительно материнскими чувствами. И настолько успела донять заботой и вниманием, что сюда, в Константинополь, он напросился сам, лишь бы заполучить отсрочку перед уже сговоренной родителями свадьбой.
Но нежную Захиру он брал с собой, и только с собой, не соглашаясь оставить здесь!
«Она ведь тоже нормандка, родом из какой-то деревушки. Хочет вернуться домой, и разве это грех — ей помочь? Благое дело, долг каждого христианина. Куплю ей приличный дом, понадобится — найду старика-мужа, чтобы охранял вместо ночного сторожа, а сам… буду наезжать, отдыхать душой после удушающих объятий Адели. Пойми, друг, не могу я оскорбить отказом и невесту, и родителей. Они добрые хорошие люди, искренне меня любящие. Но и Захиру бросить не могу. Мне всех их жалко».