— О Аллах, нашли стариков… Впрочем, чего ждать от желторотых птенцов. Слышишь, Кекем, мужчины тебе попадутся молодые, все в расцвете сил, опытные, умелые… Это тебе не какой-нибудь старый визирь, к которому из милости достанешься четвёртой женой, и будешь скучать ночи напролёт. Но в расцвете сил редко кто остаётся холост, так что точно я сказала: половина из послов наверняка жената. Ничего, не теряйся, хватай любого. Будь смела и решительна, и тогда непременно победишь.
— Главное — им понравиться, — подхватила Нергиз. — И тогда всё сложится к лучшему.
И все уставились на Ирис, будто она была смертельно больной, но от того, что она сейчас скажет, зависело её чудесное исцеление.
А у той вдруг сделалось необыкновенно тепло на душе.
Всё, что нужно — смело идти вперёд. В конце концов, разделить ложе с незнакомым мужчиной может оказаться не так уж и страшно, это не Повелитель, ночь с которым неизвестно как обернётся. И то, что будет после встречи с загадочными франками, тоже не должно пугать. Она выиграет свой шанс увидеть мир, но даже если вернётся в Сераль — холодные воды Босфора её не дождутся. Вот так. В конце концов, на занятиях по любовным искусствам она не только высиживала на скамье, но кое-что запоминала, и немало… И совсем недавно ей, кажется, ненавязчиво дали понять, что её тело, хоть ещё и не совсем развитое, способно ощущать то, что свойственно настоящей женщине…
— Хорошие у тебя подруги, — одобрительно сказала Айлин-ханум. — Али, ты закончил? Умница, можешь идти. Я позову тебя позже. А теперь вы, юницы, брысь отсюда, я своими секретами при всех делиться не собираюсь… Да передайте Нухе, чтобы не беспокоила, я сама дам Кекем все полагающиеся наставления.
Нергиз торопливо вскочила. Марджина поднялась с топчана с ленивой грацией пантеры. Они накинули на подругу лёгкое шёлковое покрывало — и, с уважением поклонившись Луноликой, удалились.
Айлин подсела к Ирис-Кекем.
— Поговорим, девочка…
Хорошо, что Айлин-ханум дала ей с собой флакончик успокоительных капель. А то Ирис нет-нет, да и подтрушивало от очередного приступа нервозности. Постепенно вполне объяснимый страх перед неминуемой близостью с мужчиной и перед тем, останется ли тот доволен, притупился, да и сама Ирис уверовала в свои силёнки. Поскольку, как объяснила Луноликая, слово в слово повторив, сама того не зная, аргументы капа-агасы, что «от девственницы никто не ожидает чудес на ложе». Главное — быть уступчивой, угадывать желания нового господина — ибо он и впрямь станет полновластным господином на всю ночь, а может, и на оставшуюся жизнь. Показать себя исполнительной, но не угодливой, умеющей сказать мужчине приятное, но без лести, выслушать его — но и самой ввернуть словечко вовремя, и неважно, что ты косноязычна, хорошенькой девушке всё прощается. Кекем, правда, сомневалась, что её можно причислить к хорошеньким, поскольку от наставниц и самой Злыдни только и слышала: «Худышка!» «Неуклюжая!» «Кукушонок!» (Это из-за веснушек, упорно просвечивающихся даже из-под белил.) «Ни одна краска к лицу не пристаёт!» «Гляньте на это чучело, её любой цвет убивает…»