Приняв от почтенного Мустафы-ага чашечку и впрямь божественного кофе, он закатил глаза, изобразил в полном объёме полагающийся на долю чудесного напитка восторг… и продолжил:
— Послушай, малышка, жениться на тебе, я, конечно, не могу, но вот помочь уехать или хотя бы вырваться из этого вашего Дворца наслаждений постараюсь. Не нравятся мне эти ваши порядки, когда с девушками обращаются как со… Ну, этих слов тебе знать не положено. Пожалуй, я переговорю с вашим… как его… капа-агасы, он же по роду службы должен знать соответствующие законы и обычаи… Перехвачу его завтра, когда он за вами заедет. Кекем, я попытаюсь что-нибудь для тебя сделать. Заметь: попытаюсь. Ты сама понимаешь, что я могу чего-то не знать; но раз ты мой «подарок», и в послании султана оговорено слово «собственность» — этот момент мы и обыграем.
— И я смогу… — Ирис не поверила своим ушам. — Уехать? Пра-авда? — Погрустнела. — Н-ничего не-е выйдет. Чтобы получить та-акое право, я должна ва-ам угодить, а вы… — Она вдруг запунцовела. — Я ва-ас не привлекаю.
— Да перестань! С чего ты взяла? Я сам скажу завтра султану, что ты божественна и неповторима, и угодила мне… гхм… во всех смыслах. Надеюсь, Господь и Аллах простят мне эту маленькую хитрость, сочтя за очередной дипломатический ход, Тем более что в одном я не совру: ты мне действительно нравишься. Ты мила и непосредственна, красива и прелестно танцуешь, а ещё ты умненькая… Что-то не так?
Ирис качнула головой.
— Ве-еликого Султана не-нельзя обмануть, — сказала шёпотом. И даже оглянулась — не слышит ли кто. — Вы ра-азве не знали?
Брови Бомарше полезли вверх. Вот как? Нечто подобное послы слышали неоднократно, и рады были бы списать на извечную манию льстецов восхвалять непревзойдённые достоинства своего повелителя, причислив к последним и знаменитое Правдовидение, уникальное свойство, говорят, водящееся у особ, продвинутых духовно, возвышенных… Но… султан Тамерлан, утопивший несколько лет тому назад свою новую империю в крови, под определение возвышенного идеала никак не подходил.
Вот только хитрости и ложные шаги дипломатов он разгадывал мгновенно. Оттого и тянулись нынешние переговоры которую неделю, поскольку франки частенько действовали в соответствии с догмой оставленной одним искусным мастером на этом поприще: «Посол есть муж добрый, отправленный на чужбину, дабы там лгать на пользу своей стране». Тамерлану лгать было бесполезно.
Однако что могла об этом чудовище знать девочка из гарема? Добро бы фаворитка, выведывающая секреты своего покровителя, а то — невинное дитя, которое-то султана видело лишь издалека.