Поднимаясь, он предложил руку — и Аннет с благодарностью оперлась о его локоть. Пожалуй, именно это и нужно ей сейчас: опора, хоть и символическая, мерное расхаживание, помогающее привести мысли в порядок, тишина, и… присутствие рядом того, кто понимает — и не мешает.
Где-то вдалеке, у бокового выхода из гостевого крыла, послышались голоса. Слов на таком расстоянии не разобрать, но узнавались голоса Жильберта д’Эстре, его супруги и «господина Анри». Король прощался с герцогской четой. Что-то он нынче поздно.
Не думать, Энн, не думать…
Луна светила ярко, подсвечивая песчаные дорожки. Старый Герцог шёл не спеша, размеренно, подлаживаясь под мелкий шаг женщины и словно к чему-то прислушиваясь. Молчание нисколько не тяготило их. Аннет невольно припомнилось, что и с Антуаном де Клематисом ей, порой, доводилось проводить долгие зимние вечера вот так, практически не обмолвившись ни словом. Но тишина, как и сейчас, отнюдь не давила и не угнетала. Они сидели в его кабинете — жена за счетами и бумагами, муж тут же, в кресле неподалёку, перечитывал «Воспоминания цезаря», или «Государя» Макиавелли, делая пометки на полях и иногда одобрительно хмыкая…
Невольно на месте старого маркиза она представила Генриха.
Если бы только это было возможно!
Но… нет. Никогда. И незачем травить себе душу.
Задумавшись, она не заметила, как они со спутником углубились в живой лабиринт, и спохватилась, обнаружив себя окружённой со всех сторон тёмными живыми стенами лишь, когда Старый Герцог вдруг остановился. Прошептал еле слышно: «Тс-с-с!» И увлёк её в небольшой тупичок-ответвление, уводя, таким образом, с основной аллеи. Не понимая, в чём дело, она завертела головой, но герцог приложил палец к губам и выразительно покосился куда-то влево. Значит, повода для беспокойства не было, всего лишь кто-то появился неподалёку. Естественно, попадаться кому-то на глаза в такой… как бы сказать… почти интимной обстановке Арман д’Эстре не захотел, дорожа репутацией женщины.
Она невольно прислушалась.
Сердце трепыхнулось.
Генрих.
— Дальше не пойдём, иначе заплутаемся в темноте… Итак, Филипп, я тебя слушаю. Что за разговор в такое неурочное время, да ещё секретный? Ты перехватил меня почти у ворот; стоило оно того?
— Государь…
Граф де Камилле помолчал, словно собираясь с силами.
— Простите, сир, теперь я понимаю, что, возможно, с моей стороны это был слишком самонадеянный и дерзкий поступок. Но я с трудом решился на него, а потому не мог откладывать, поскольку в ближайшее время вы будете на переговорах, а значит — отмените все аудиенции. Вы же просили докладывать о возможных изменениях по интересующему вас делу незамедлительно…