И ещё, скосив глаза вниз, он увидал крутящегося возле ног пса. Явно из господского дома — высокого, статного, как конь, с длинной вьющейся шестью. Псу было не по себе, Назар чувствовал его страх и неуверенность — но в то же время и готовность вести за собой, защищать… Он-то как сюда попал? Зачем увязался?
Откуда-то явственно потянуло сквозняком. Лохматый мячик прыгнул вбок — прямо в раззявивший пасть новый проход, и побратимы дружно шагнули за ним… и упёрлись в решётку, закрывающую вход. Чугунные прутья с палец толщиной казались непреодолимы, но Пьер пробормотал:
— Где-то оно здесь, я по сну помню…
Пошарил на стене, нажал на какой-то выступ — и литая решётка легко, без скрежета и шороха скользнула вверх. Похоже, за подъёмным механизмом тщательно следили. Но кто? Однако сейчас Назара куда больше озаботили острые, и, кажется, даже заточенные, так характерно они поблёскивали — нижние концы прутьев, мелькнувшие при подъёме перед глазами. Вот обрушится вся эта махина вниз — и пришпилит к полу, аж косточки захрустят…
Пёс шагнул было вперёд — но заворчал, отпрянув, с поднятой лапой, как бы отстраняясь.
— Идите, пока держу, — пропыхтел Пьер. Судя по всему, приходилось прилагать усилия, чтобы придерживать нужный камень утопленным в стене. — Как выйдешь, брат — сделай один шаг вперёд, один влево, и наступи на булыжник на полу, он чуть выше других. Тогда я пройду.
— Ты откуда знаешь? — растерянно отозвался Назар.
— Оттуда, — буркнул товарищ.
И почему-то Назар всё понял. Из того же сна.
Шагнул вперёд, затем влево, как и велено, наступил на выступающий камень. Пришлось нажать, навалиться как следует, тот не сразу поддался… Над головой что-то щёлкнуло.
— Теперь не сорвётся. — Пьер бесстрашно шагнул в проход, и даже, дурачина, задрал голову, высматривая скрывшуюся в обширной щели над головой хищные острия. — И кто это всё придумал?
Пёс настойчиво подтолкнул его под колени.
— Или уж, — буркнул Назар. — Смотрелец…
Здесь оказалось суше, просторнее, светлее — белели стены, оказавшись без плесени и наростов мха, и из-за этого просматривались дальше, чем в предыдущем тоннеле. А главное — где-то там, впереди, ход расширялся, переходя, по всей видимости, в пещеру.
Откуда сейчас явственно донёсся стон…
Голосок был тоненький, не мужской, это уж точно.
И лохматый мячик, терпеливо дожидающийся друзей и подпрыгивающий на месте, устремился прямёхонько туда. Собака — вслед, не раздумывая.
Шагнули вперёд и побратимы. Но тут над входом в пещеру мелькнули жутким зелёным светом глазницы вделанного с каменный козырёк черепа, нехорошо так засветились, словно угрожая… Отчего-то Назар твёрдо знал, что делать: сунул руку в карман, выкрикнул какое-то слово — и их проводник, скакнув на этот раз особенно сильно, залепил одну из глазниц. Во вторую парень запустил надкушенным яблоком, оказавшимся в кармане. И попал. Как-то обиженно треснув, череп поехал трещинами и рассыпался прахом.