— Кстати, — заметила осторожно, будто напоследок, — мне кажется, у князя тоже неприятностей достаточно. У ловчих неспокойно, и на его место полно претендентов.
— Ты что-то видела? — нахмурилась Леяра. Жрицу не зря называли оком богини, ей часто приходили видения от Лазурной.
— Невнятные тени, — пожала плечами гостья. — Похоже на покушение, но точнее сказать не могу.
Леяра вздохнула. Час от часу не легче! Ох… Хорошо бы снадобье подошло и Тивой встал на ноги, а там будет видно, что и как.
— Могу я использовать твое окно? — поинтересовалась жрица.
— Да, — удивилась Леяра. — Но почему бы тебе не обратиться с другой стороны? Места больше…
— Там полно пожирателей, а боюсь их пуще смерти, — выдохнула драконица и уселась на подоконник. — Надеюсь, смогла помочь. Да не оставит богиня благословением дела ваши.
Подтянулась на раме и, совсем несолидно дернув ногами, полетела вниз. Леяра охнула, но тут же вздохнула с облегчением: в небо поднялась крупная драконица лазурного цвета. Полетела прочь без обычного круга над местностью: видимо, и впрямь опасалась пожирателей. Хозяйка комнаты с завистью проводила ее взглядом и, захлопнув окно, принялась облачаться. Усмехнулась, услышав голос за стенкой. Князь напевал неприличную песенку.
Тивой пришел в себя два дня спустя. Леяру отчего-то позвали не сразу, и когда драконица вошла в «лекарскую» комнату, муж сидел на кровати и уплетал куриный бульон из небольшой, похожей на чашку деревянной миски. Выглядел, мягко говоря, непарадно, но в открытых глазах читался разум, и крылатая страшно обрадовалась изменениям. Сдержалась, чтобы не кинуться на шею. Поздоровалась, взяла стул и уселась рядом с кроватью. Не отрываясь от еды, Тивой буркнул что-то нечленораздельное, и лекари вышли, оставив супругов вдвоем.
— Напугал тебя? — муж отложил пустую миску на прикроватную тумбу и улыбнулся. — Уже небось попрощалась с полетом и огнем? — поймал ее взгляд и подмигнул. — Подозреваю, думала о надругательстве над бездыханным телом…
— И только ночевка князя рядом с сыном спасла твою честь, — усмехнулась Леяра, борясь с желанием погладить мужа по заросшей щеке. Вздохнула. Как же хотелось обнять его! Слабого, истерзанного болезнью, небритого. Прижать к груди и закопаться ладонями в дикобразе прически.
Тивой приподнялся и заключил ее руки в свои. Погладил осторожно: нежно и мучительно медленно. Потом поднес их к лицу и, прислонив к щекам, чмокнул сначала одну ладонь, следом другую.
— Полез бы целоваться, — хрипло сообщил он. — Но сперва надо помыться. А то заделаем похожих на отца черных мерзко пахнущих драконят.