— А зачем?
Валлар кинул приятелю предостерегающий взгляд и уткнулся в свою тарелку, полностью абстрагировавшись от происходящего. Герцог напротив не притрагивался к еде, предпочитая обедать только вином, и наливал себе уже третий по счету бокал.
— Просто потому, что я так хочу.
— Ну и хотите себе на здоровье, я-то тут при чем?
Девушка была голодна и злилась на то, что ей никак не дают удовлетворить свои обычные потребности. У нее было правило, которое она переняла еще у деда: всему свое время, пище одно, делам другое. И она не видела никаких причин для того, чтобы сейчас взять и все поменять, только потому, что одному с рождения избалованному белобрысому недомерку так захотелось.
Альбрехт спокойно улыбался и мысленно представил, как браслет нагревается. Девушка как раз думала, выплюнуть ли ей кусок рыбы, вымоченный в белом соусе, который по вкусу походил на оконную замазку или это будет слишком. Почувствовав сильное жжение в руке, которое перешло в нестерпимую боль, она с тихим шипением задернула руках и изумленно уставилась на браслет: он накалялся прямо на глазах. Плохо соображая, что она делает, девушка вскочила и яростно затрясла рукой.
Увидев, как Сандра пляшет у стола и отчаянно ругается какими-то непонятными ему словами, граф недовольно повернулся к улыбающемуся Альбрехту и прикрикнул:
— Прекрати немедленно!
Острая боль тут же прекратилась, но обычная, ноющая, какая бывает при сильном ожоге, осталась. Александра не доверчиво рассматривала запястье, на котором вспухли самые настоящие волдыри. Первый болевой шок начал постепенно спадать и на глазах девушки навернулись слезы, она прекрасно слышала, что сказал Валлар и хотя не понимала, как герцог мог быть причастен к этому происшествию, с ненавистью уставилась на него. Слезы, не получив разрешения течь, застыли на длинных ресницах и в скором времени высохли.
Не чувствуя себя не правым, напротив, считая, что эту выскочку надо поставить на место сразу и даже хорошо, что таким жестоким методом, лениво поднялся из глубокого кресла, и четко печатая блестящими ботинками-лодочками шаг, направился к девушке. Александра выпрямилась, отсчитывая, сколько шагов, осталось до нее, и едва герцог приблизился, коротко размахнулась и впечатала мужчине полновесную оплеуху, мало имеющего общего с обычной женской пощечиной.
У Валлара, глядя на то, как стремительно наливается краснотой и опухает левая сторона лица Хонштейна-старшего, выпал из пальцев нож, которым он до этого примеривался к запеченному ежу. Понимая, что секунда-другая и от девушки, позволившей себе дотронуться до владетельного герцога, в сторону которого боялись коситься даже императорские отпрыски, граф вскочил и отдернув Александру, быстро спрятал ее себе за спину.