Однако, все как будто обошлось. Ветер наполнил паруса и Данкан с облегчением вздохнул когда его корабль вышел из гавани Суиратона.
Нечистое колдовство Мертвых Богов оставляет глубокий след в душе.
Патрик, новоиспеченный первый помощник капитана, в бреду и поту метался в своей постели. Кошмары душили его; и Данкан знал, что пройдет не одна ночь прежде чем тот сможет спокойно закрывать глаза и не видеть пожирающего его тело пламени.
Сам Дракон тоже чувствовал себя не наилучшим образом; воспоминания о пережитой боли прокалывали разум, руки заметно тряслись, но времени не было, совсем не было. Даже чувствуя себя измученным и больным, Данкан все же решил допросить Иулиту.
Несмотря на то, что старуха была немощной и безопасной, ее на всякий случай заперли в трюме понадежнее, и та сидела в клетке, предназначенной для перевозки бунтовщиков или преступников.
В отличие от своих похитителей, она-то уже давно отошла от страха, довольно быстро сообразив, что раз ее не убили сразу, а притащили на корабль, значит, просто-напросто похитили. Но зачем? Насчет этого у Иулиты не было никаких соображений.
Все в мире знали, что Мертвые Боги не чувствуют боли, а значит, пытать и таким образом мстить за что-то или наказывать было бесполезно. Убить? Но тогда убили бы сразу. К тому же, Мертвые Боги не боялись и смерти. Как можно бояться того, что их породило?
Иулита прикидывала и так, и этак, но ничего вразумительного придумать не могла. Зачем она понадобилась молодому и красивому Дракону? А Дракон был красив — сейчас, сидя в абсолютной, такой непривычной тишине, не слыша и не чувствуя сородичей, Иулита могла мечтать о чем угодно, и думать только о том, что подсказывал ей собственный слабенький мозг. Ничьи подсказки и советы не вырисовывали в ее разуме правдоподобный ответ, и Иулита вдруг возомнила, осмелилась подумать, не боясь быть осмеянной, что Дракон мог заинтересоваться ею.
Да, да, заинтересоваться! Соблазнился, возжелал.
Отчего бы и нет?
Юность Драконов ведь иллюзорна. Дракон — существо долгоживущее. Ну, на сколько он там младше ее? На сто, на двести лет? Что эти сто лет в глазах вечности? Ничего. Лет через четыреста он почти догонит ее…
Эта мысль приободрила Иулиту. Старуха, мурлыкая под нос песенку, покопалась в кармане и раздобыла там небольшой веер из пестро раскрашенной жесткой бумаги и коробочку румян.
К тому моменту, когда Данкан спустился в трюм навестить ее, Иулита навела красоту и была уже во всеоружии. Ее дряблые щеки пылали румянцем от самой шеи и до запавших глазок, но все это великолепие (на счастье Данкана) было кокетливо прикрыто веером с нарисованными на нем розами и птичками. Иулита бросала призывные взгляды и морщила толстые губы. Зрелище было душераздирающим.