Соглашаюсь. Более того, сейчас я даже не могла поверить, что собиралась это сделать. Меня передернуло от негодования на саму себя. Нельзя так потакать своей слабости и глупости!
(«Выпив, я рассудил трезво…»)
— Молодец! — похвалил меня начавший двоиться Корсаков, наливая следующую порцию. — Итак, завтра с утра — прямиком в банк за деньгами.
Сквозь монотонный монолог адвоката на краткий миг откуда-то вдруг пробился звенящий ангельский голос и успел шепнуть:
«Ты совершаешь ошибку!»
Но я уже не слышала ничего, кроме слов «в банк за деньгами».
— …Не бог весть какая сумма, конечно…
Ну нет, тут я не согласна. Сумма просто астрономическая!
— Видите ли, многоуважаемый Вильгельм Карлович не имел привычки копить деньги, жил, так сказать, для себя… Так что уж не обессудьте.
Я приставила бокал к глазу и сквозь него посмотрела на расплывающуюся комнату. Она приобрела мягкие очертания и приглушенные оттенки. Меня начало клонить в сон.
— Вам следует одеваться соответственно своему положению, — забубнил в уши навязчивый голос адвоката. — Эта ваша нелепая курточка… Позвольте выкинуть ее в мусоропровод?
— Нет! — проснулась я. — Нет, не надо. Я… я выброшу ее сама, когда куплю что-нибудь другое.
Мне показалось, что мой ответ ему не понравился, однако настаивать он не стал.
— Вам желательно все же ознакомиться с завещанием. Некоторые пункты…
Я со стуком уронила голову на стол.
— Фройлейн Марта!
Я с трудом оторвала голову от стола, и, отхлебнув из протянутого бокала, стала оправдываться:
— Простите, я просто… ужасно хочу спать. Так получилось, что я провела ночь на лестнице…
— В подъезде?!
— Нет, на лестнице на второй этаж. Я… я там упала. И заснула…
— О-о! И она еще якобы не знает, кто выпил полбутылки абсента! — волной нахлынул на меня со всех сторон раскатистый смех адвоката.
— Но вы, я смотрю, и сами не прочь выпить, — слабеющим голосом возразила я, отмахиваясь от громких раздражающих звуков.
— Я, смею заметить, пью только в хорошей компании. А в хорошей компании не выпить — грех!
Сон неуклонно продолжал меня одолевать.
— Вы не сочтете за дерзость, если я немедленно вас покину и отправлюсь спать? — заплетающимся языком испросила я разрешения у Корсакова, стараясь соответствовать его манере изъясняться.
— О нет, нисколько, дорогая фройлейн. Я и сам уже собирался уходить. — Он согнул руку в локте, вследствие чего из-под рукава плаща показались дорогие часы в оправе из белого металла. — Однако, время!
Корсаков поднялся.
— Ну что же, мне пора. Я рад, что сумел убедить вас не совершать скоропалительных поступков…