И свирепых хищников ждет необыкновенное отпугивающее чудо - грандиозное световое шоу. При угрозе нападения каракатицы моментально концентрируются в плотные косяки и включают светоотражающие клетки, искрометно пульсирующие вдоль тела. Они синхронно, вплотную, бок о бок, словно македонская фаланга, продвигаются для совместного отпора врагу. И перед хищниками предстают уже не одинокие беззащитные особи, а сверкающее ярко-красное пятно, непонятное и страшное чудище. И чем мощнее сияние косяка, тем больше увеличивается зона дальнобойности его цветовой мощи. И многочисленные алчные хищники, окружающих их, мигом ретируются.
Но в обычных условиях каракатицы ведут оседлый образ жизни, в основном поодиночке. Редко когда увидишь стайку этих животных. И зачастую терпят поражение перед хищниками. В этом случае они весьма уязвимы перед ними. К сожалению, каракатицы не могут, как осьминоги, изменять до неузнаваемости свое тело и легко протискиваться в узкие расщелины. Мне нередко приходилось быть свидетелем того, как акула в коралловых рифах, в сумеречное время, лишь походя, проглатывала плывущую спокойно каракатицу. Их скорости движения просто несопоставимы. И хотя каракатицы включают свой механизм для реактивного ускорения движения в воде и в последний момент успевают закрыть себя чернильной полосой, но уйти от прожорливых акул не в состоянии. Те проглатывают их вместе с “дымовой завесой”.
Чернила каракатиц человек в далеком прошлом использовал для письма и… живописи. Чернильная жидкость в былые времена шла на приготовление краски для живописцев. Мы обязаны им появлением шедевров древнего искусства. Таким образом, они внесли неоценимый вклад в развитие человеческой цивилизации.
Каракатицы считаются одними из наиболее разумных представителей морских беспозвоночных животных. Известный биолог И. И. Акимушкин назвал их “приматами моря”. Мозг у них значительно превышает таковой у других головоногих моллюсков. Эти животные обладают отличной памятью и, как утверждают аквалангисты и натуралисты, легко запоминают, тех, кто обидел их, и иных, кто сделал им добрый поступок. К этому допущению пришел и я после кратковременного знакомства с одной из них.
Поскольку каракатицы домоседы и никуда не уплывают далеко от своего укромного жилища в коралловых рифах, я быстро заметил убежище этого животного и, взяв на судне горсть замороженных креветок из траловых уловов, выкинул их на притаившуюся в засаде каракатицу. Она тотчас сбросила с себя камуфляжные ракушки и “не мудрствуя лукаво”, приступила к трапезе, опасливо поглядывая на меня. Я подплывал к ней с креветкой и на второй день, и в последующие дни. К моему величайшему изумлению, уже на третий день каракатица безбоязненно, словно домашняя собачонка, едва я появлялся, оказывалась рядом со мной. Ее плавнички и пятнышки на спине при этом переливались едва заметными различными цветами, и, как мне хочется думать, она обращалась ко мне и просила добавки. Возможно, по-своему благодарила меня и даже разрешала гладить ее брюшко. Досадно, что я был ограничен во времени, чтобы понять ее “речь”, подружиться и лучше познать их повадки.