Алиса ощутила на губах вкус крови, горгулья рванула вниз так стремительно, что девушка сумела развернуть ее в самый последний момент. Не дала сомкнуть пасть, откусывая голову жертвы. Тварь разочарованно взвыла, заметалась… Алиса заставила горгулью летать кругами, сея панику. Однако для победы в битве этого мало… Шар колдовского огня попал твари в бок. Вреда не причинил, но Алиса сама не могла понять, как удержала горгулью от яростного рывка за законной добычей. Силы таяли, домоправительница будто плыла в вязком киселе, задыхалась, разрывалась на части… однако разрешить твари начать охоту не могла. Это все равно, что сломать внутри себя что-то очень важное. То, что потом никак не исправишь.
— Алиса? — вдруг удивленно воскликнул Александр. — Алиса, — уже уверенно позвал он через миг. — Отпусти ее, я подхвачу.
"Отпускаю", — устало подумала девушка и провалилась во тьму.
В первый раз она пришла в себя на траве, в тени липовых ветвей. Рядом беспокойно топтался мантикор. Крис перенес хозяйку в тенек, но больше ничем не мог помочь. Алиса слабо застонала и вновь потеряла сознание.
Во второй раз она очнулась в замке. Ян сидел в кресле у ее постели. Изможденный, осунувшийся, живой скелет, кожа да кости.
Правитель Акарама молчал, и девушка не могла предположить, о чем он думает.
— Я не имела права этого делать, — проговорила она хрипло. Дрожащими пальцами сняла цепочку с ключами. — Возьмите.
— Ты хочешь отдать их мне? — спросил князь странным, лишенным выражения голосом.
— Нет.
Она непроизвольно сжала ключи ладонью, но тут же отпустила.
Ян неожиданно улыбнулся.
— А я не хочу их забирать.
— Правда? — выдохнула Алиса с надеждой. — Простите. Я не имела права отпускать горгулью.
— Ты защитила дорогих мне людей.
— Я не смогла. Не смогла.
Девушка вспомнила безудержную жажду, крики, звон оружия и поежилась, захотелось расплакаться. Князь взял ее руку, отчаянно сжимающую ключи, спрятал в своих ладонях.
— Не стоит сожалеть о том, что не стала убийцей, Алиса.
Понимание, вот, что отражалось в его глазах. Не злость, порицание или раздражение. Лишь понимание, тревога и теплота.
И тогда она решилась:
— Выпуская их, вы тоже чувствуете…? — домоправительница замялась.
— Голод? Жажду? — невесело усмехнулся Ян. — Да, каждый раз.
На Алису вновь накатилась усталость. Глаза закрывались, удержать их отрытыми оказалось выше любых сил.
— Не уходи, пожалуйста, — прошептала она, проваливаясь в сон.
— Не уйду, — пообещал князь, сожалея о том, что утром девушка вряд ли вспомнит и о своей просьбе, и о волшебном переходе на "ты".