— Информация — бесценна.
— Приятно, что вы это понимаете.
Мне ли не понимать. Ребенку информационного века.
— Это тоже для вас.
Я касаюсь книги в простом переплете. Тяжеленькая…
— Что это?
— Государев родословец. Последнее издание.
Я открываю первую же страничку.
Князья Агеровы.
Оп-па!
Родословное древо, ныне здравствующие потомки.
Князья Адашевы…
То же самое.
— Переиздается раз в десять лет, уточняется, дополняется…
— Благодарю от всей души!
— Откройте на букву "Д", княжна.
Я послушно зашелестела страницами. Книга явно не новая, читанная, ну и пусть! Важно не оформление, а информация.
Итак?
— Демидовы?
— Да.
Я смотрю на родословное древо Демидовых. И…
— Ежь твою рожь!
— Лучше и не скажешь. И ведь все на виду…
Мы с ротмистром видим одно и то же.
Основатель рода — одна штука. Дети — трое.
Внуки — восемь штук обоего пола.
Правнуки — уже девятнадцать.
Прапра — тридцать четыре, я не поленилась, сосчитала. Черт с ними, с именами, тут число интереснее.
Прапрапра должно, по идее, быть еще больше. Ан нет?
Всего двадцать два.
Седьмое поколение еще уменьшается, и там четырнадцать человек. Хотя должно быть иначе, они же замуж выходили, женились… даже если по одному ребенку на нос, все равно сохраняется рост прироста. А тут — наоборот, сокращение численности.
Восьмое поколение, девятое…
И везде уменьшение.
Умер, не замужем, умер, ушла в монастырь…
Дерево завершается весьма скудными веточками. Двое живых, шестеро живых, двое…
— Минутку? А вот эти — не Демидовы?
Такое тоже бывает. Усыновляют или удочеряют от первого брака.
— Но бесплодны. Посмотрите возраст, княжна.
Я киваю. Да, тут уже сложно размножаться, в полтинник-то… может, магия и справится, но что из ребенка потом получится? И сколько болячек у него будет?
— Интересно, что это такое? То есть — чем можно объяснить такой расклад? Это ведь неспроста?
— Похоже на действие проклятия.
— Есть такое?
— Схлопотать можно, — неопределенно ответил ротмистр. И о чем-то сильно задумался.
Я спорить не стала. Еще как можно, это и в нашем мире редкостью не было. Правда, что там чаще встречалось, проклятие — или глупость?
Кто ж его разберет…
— Можно я пока оставлю книгу себе? Почитать?
— Это подарок. Мне это уже не пригодится. А купить можно свободно.
Действительно, не самая роскошная бумага, переплет дешевенький, коленкоровый…
— Я бы хотела отплатить вам добром за добро.
Губ ротмистра касается слабая улыбка.
— Что ж. Кое-что вы можете для меня сделать… если у вас будет на то возможность и желание.
— Что именно?
— Я когда-то обидел человека. Очень давно.
Ротмистр молчит долго, но я не решаюсь его торопить. Бывает то, что о себе не вдругорядь расскажешь. Не всякому…