Медленно, стараясь не делать резких движений, не замечать холода и отмороженных ладоней, я поползла к берегу.
Ползлось не то, чтобы плохо, но хотелось бы быстрее, потому, на ноги я решила встать, отдалившись от опасного места метров на сорок.
Вожак предостерегающе рыкнул, но я не обратила на это внимание.
Моя вина. Во всем, что случилось потом была только моя вина, и даже то, что я в тот момент плохо соображала, меня не извиняет.
Лед под моими ногами проломился, стоило только подняться.
Пока ползла, он казался вполне надежным, а как встала, так сразу сделался хрупким. Не зря, все же, зверь этот участок по кругу обходил.
Я не успела испугаться или удивиться, даже не вскрикнула. Да что там, я даже вздохнуть толком не успела, как над головой сомкнулась вода.
«Моржи — мазохисты-извращенцы»
Мелькнула в голове глупая мысль, после того, как первые ощущения чуть рассосались, и уже больше не казалось, что меня макнули в кипяток.
Это совершенно точно был не кипяток, это было что-то черное, неспокойное, бурлящее и безжалостное.
Сердце надрывалось и рисковать в скором времени просто остановиться, не в силах работать в таких условиях, мозг уже отказал, легкие готовились свернуться в трубку, а нервные окончания под кожей по всему телу жалели, что природа их придумала.
Мне было плохо, холодно и страшно, умирать совсем не хотелось, но еще хуже стало, когда в руку вцепились чьи-то острые клыки, прокусывая тонкую кожу и вгрызаясь в мясо.
Сначала я решила, что это Зимний Зверь, но в ворохе ощущений, проклюнувшись сквозь завесу ужаса, сверкнула успокаивающая истина.
За мной в реку бултыхнулся наш безбашенный вожак.
С трудом согнув пальцы, свободной рукой я вцепилась в шерсть на холке, очень надеясь, что зубы разжимать он не станет. Потому что иначе я вряд ли удержусь.
Боли совсем не было, только жар в груди от недостатка воздуха и скребущийся внутри ужас.
Мы вынырнули очень вовремя, я уже почти потеряла сознание, но обожженная холодом, по сравнению с которым вода в реке показалась даже тепленькой, хватанула морозного воздуха и закашлялась.
Как именно мы добирались домой, я не помнила, но точно знала, что я своими ножками не шла. Кажется, меня тащили на себе.
Не исключено даже, что мной занимался сам вожак.
Утром, по крайней мере, проснулась я в его комнате, под тяжелой, теплой рукой.
Свер сопел мне в макушку. Сопел он очень умилительно, беззащитно, что ли. А мне было спокойно, а еще душно и как-то тягуче больно.
— Только не опять, — безнадежно простонала я. Хриплый, едва слышный голос совершенно не походил на мой, родной и привычный.