На меня посмотрели как на ненормальную, и велели:
— Иди сюда.
— Ну, Свер…
— Яра! — рыкнул вожак, заставляя меня вжать голову в плечи. Жизнь моя жестянка, связалась на свою беду с бешеными оборотнями.
— Яра-ата, — позвал Наи напряженно, — спрячься в пещере и не выходи, пока я не позову.
Еще один умник.
И если поведение Свера еще можно было объяснить незнанием того, что я теперь полиглот, то Наи чего тупит?
— А, может, вы просто мирно все обсудите? — жалобно попросила я. — Без смертоубийства?
Я, уже почти привыкнув к языкозавязывающей речи хту-наа и даже не особо страдала от тяжести, чуть отстающего перевода, и не ожидала, что мои несомненные таланты произведут такой фурор.
Оборотни были в шоке.
— Яра, — негромко позвал Свер, желая убедиться, что ему это не послышалось, — ты разговариваешь с ним?
Лучше бы я, конечно, ни в чем не признавалась, не кивала и не соглашалась работать переводчиком. Но тогда еще я не знала, что меня ждет, а когда узнала, было уже поздно отказываться.
Оборотни гады, у Наи точно в предках человек затесался, деревенские боялись бешеную проблемную нечисть пуще прежнего, а я была жертвой обстоятельств и по вечерам скрывалась в коровнике, жалуясь живущей там буренке на жизнь.
Корова была белая, с огромными черными пятнами, отчего порой мне казалось, что на самом деле она черная с белыми полосами, звалась Чернушкой и слушать умела даже лучше Ашши. Змеевицу личность Наи очень интересовала, зато совершенно не интересовали мои терзания и депрессивные размышления о будущем.
Выходец жил в деревне, в доме вожака, на правах опасного, находящегося под охраной, гостя.
И из-за этого я чувствовала себя виноватой.
Столько лет они спокойно сражались друг с другом, но тут появилась психованная нечисть, которая и не нечисть вовсе, и все пошло наперекосяк.
Никто не знал, что будет дальше, но все с одинаковым страхом ждали очередного открытия прохода. Страх этот был новый, непривычный и неприятный, совсем не похожий на не особо беспокоящее ожидание вражеского набега.
Свер хотел прекратить затяжную войну и решить все миром, Наи просто было интересно как живут алана, а страдать за всех приходилось мне.
С каждым днем я становилась все больше похожа на выходца, делаясь бледнее и тоньше...
Мое уединение и уют коровника нарушил вездесущий кот. Подошел, осмотрел меня, сено на котором я сидела, и пришел к выводу что ему здесь нравится.
И я бы ничего не имела против его компании, не расположи он свои десять килограмм на моих коленях.
— Нет, ты это видела? — возмущенно обратилась я к пережевывающей жвачку корове. Ее всего двадцать минут назад подоили, и теперь Чернушка отдыхала. Возможно, даже спала бы уже, не мешай ей я.