— Да, хорошо, я понимаю.
— Сможешь без меня?
— Скучать буду, но смогу. Не волнуйся. Вот Петр Ильич взялся меня учить, как обнаруживать духов, — она умолчала о нападении хапуна, решив, что тогда он точно ее не оставит, — ремонт надо доделать. И… огневика водой напоить.
— Тогда я остаюсь! Уйду после того, как мы что-то узнаем от Николая.
— Нет, не надо, Митенька. Чем скорее ты все узнаешь, тем лучше будет. Потом сопоставим его слова с твоими данными.
— Как ты одна с ним?
— Я не буду одна. Попрошу Никиту или соседа быть рядом. Время поджимает, всего четыре недели осталось до… — сказала и вздрогнула, осознав, как мало времени осталось, — и Новый год скоро… Ты вернешь до него?
— Какого числа… последний день? — спросил Митя.
— Сотый день попадает на 13 января. Ой, Матильда говорила никому не говорить, — прикрыла рот ладошкой.
— Тогда я уже забыл, — ответил улыбкой, — иди ко мне, посиди на коленках, а потом я пойду тебя любить…
— Может быть сразу пойдем? — спросила стыдливо стрельнув глазами из-под челки.
— Пошли…
Вот так, оставшись один на один, влюбленные позабыли обо всем, питая друг друга собственной любовью, отрешившись от проблем, забот и бед.
Однако они никуда не делись, а лишь множились, рослись и ждали своего часа, чтоб заявить о себе во весь голос.
«Первый звон — пропадай мой сон; другой звон — земной поклон;
третий звон — из дому вон!»
— Привет!
— Привет…
— Меня Мечом кличут, а ты кто?
— Меня волхв Нидарой нарек, но мне не любо это имя. Мамка, вот, кличет Нидкой.
— Ни-и-и-и-да, а что пригожее имя, подходит тебе!
— Благодарствую! Твое тоже красивое, непростяцкое.
— Мне имя сам Перун дал! Но оно длинное. Вот я его и сократил.
— А какое длинное?
— Ме-чи-слав! Означает, «славящий меч»!
— Громкое имя, гордое!
— Перун всем моим братья имена давал, как один — гордые!
— А сколько у тебя братьев?
— Много. Четверо нас сыновей у матери, да шестеро дочерей!
— Большая семья! А у меня лишь одна сестрица…
Парень и девушка, лет тринадцати от роду, в веке, когда чадом уже не кличут, сидели на обрыве и болтали босыми ногами в воздухе. Это было их первое знакомство, когда худой, взлохмаченный паренек, в дырявой рубахе, осмелился подойти к богато одетой девице с волосами цвета огня, волновавшей его молодое сердце уже второй год. Она не оттолкнула, не вздернула заносчиво свой аккуратный носик в веснушках, а с удовольствием беседовала с ним, ловля каждое слово, словно он сказитель былин какой, а не обычный отрок. И даже щеки краснели, когда искоса поглядывала на него, от чего Меч решил, что тоже люб ей.