* * *
Степка села на постели, пробудившись от диковинного сна.
— Панни, что случилось? — рука водяника, лежащая на ее голом животе дрогнула, прижимая к себе.
— Н-ничего, Мить, сон приснился…
— Плохой?
— Нет, странный какой-то…
— Тогда иди ко мне, ночь глупая! — сграбастал ее, развернул к себе спиной и оплел руками и ногами, — спи, Рыженькая, — поцеловав в шею тут же заснул. Степка улыбнулась и окунулась во второй сон.
* * *
— Я — твой суженый! Слышишь меня, Ни-и-и-и-да?! — звонкий голос сорвался на ее имени, произнеся его хрипло, протяжно, волнующее, — не слушай волхвов!
— Н-но… как же можно… они ведь… служат богам! — девичий голос выдавал недавние слезы.
— Да пошли они, знаешь куда? Ничего им не ведомо! Ты — моя, а я — твой!
— Упрямый ты, Меч! А ведь меня и наказать за непослушание могут!
— Пусть только попробуют!
— И что ты сделаешь? — спросила грустно, совершенно не веря в его защиту. Что он может сделать волхвам, служащим самому Числобогу?
— Повтори еще раз, как все было, а то я так рассердился, половину твоего рассказа прослушал! — парень сел перед ней на колени, взял прохладные ладошки в свои начал растирать, согревая.
— Вот всегда ты такой, Меч, — пожурила его красавица с огромными глазами разного цвета, — закипаешь, как вода в котелке.
— А я и есть вода, разве ты забыла? — сказал с улыбкой, приоткрывшей белоснежные зубы.
— Я помню о даре богов, — слезы вновь наполнили ее прекрасные очи, — от того и верю волхвам. Нельзя верить наполовину.
— Прости меня, — он спрятал лицо в ее ладонях, — расскажи еще раз, как все было?
— Хорошо… Меня с сестрой прямо посреди ночи вытащили из постели и поволокли к Длинной Горе…
— Прямо поволокли?
— Поволокли… вот, видишь синяки? — она развернула ладони внутренней стороной, где на запястьях красовались сине-черные кровоподтеки, — мы даже не сопротивлялись, но ты сам знаешь, как они любят показывать свою силу. Маре еще больше досталось, ее за волосы тащили.
— Твари! — процедил сквозь зубы Меч, — с мужиками они себя так не ведут! — осторожными поцелуями стал касаться синяков, пытаясь крохами подаренной магии унять боль любимой.
— А там, в самой большой пещере, костер разожгли, да такой, что вдесятером, взявшись за руки не обхватишь, — продолжала она, — и все они в черных одеждах были. Нет, не все, — исправилась, — один был в белом плаще…
— Светозар, я знаю его. Он всегда белые одежды носит.
— Да, Светозар. Он самым добрым оказался. Отругал тех, кто боль нам причинили и извинился за своих людей. И сказал, что нам с сестрой Числобог милость даровал, предначертание и велел выбрать…