— Ну что, готова?
Алиса даже не заметила, что Костя припарковался и теперь выжидающе смотрит на неё. Кивнув, она вышла из машины и огляделась. В душе поднималось что-то невообразимо огромное, яркое, лёгкое. Хотелось как можно скорее влиться в толпу и бежать туда, где уже гулко бахали басы, разогревая фанатов. Она обернулась к Косте и улыбнулась. В глазах сверкнуло солнце, и он остановился, чувствуя, как этот взгляд только что сразил наповал, заставляя все прежние чувства хлынуть потоком, смешаться с тем, что он испытывает к ней теперь, закрутились водоворотом.
— Пойдём! — воскликнула Алиса, хватая его за руку и сплетая пальцы. Она потянула было его за собой, но Костя застыл, не двигаясь, только крепче сжал ладонь, с трудом заставляя себя не потянуть её на себя, не обнять. Алиса обернулась, собираясь поторопить его, но не нашла слов, буквально упав в его взгляд. Ищущий, жадный, он поглощал её сознание, заставляя тянуться навстречу, как кролика к удаву.
— Ты что, серьёзно? — зашипела Таня, едва сняла шлем. Игнат пожал плечами, убирая оба шлема в кофр. — Это же Жаров! Ты хочешь, чтобы мы весь вечер провели с ним и… Это что, Баринова?!
Таня задыхалась от возмущения вперемешку со смущением, глядя на директора «Русмедиа», стоявшего в нескольких шагах от них и с такой отчаянной жадностью смотрящего на Алису Баринову.
— Прости, но если бы я сказал сразу, ты бы не согласилась, — прошептал Игнат, кладя руки Тане на плечи и легонько подталкивая в сторону руководства.
— И правильно сделала бы! — прошипела она, стараясь не обращать внимания на то, что кожу под джинсовой курткой буквально прожигает в тех местах, где он её касается. — Им и без нас хорошо!
Словно услышав, или же, наконец, опомнившись, Алиса и Костя одновременно вздохнули и выпустили руки. Потом улыбнулись неловко, одновременно открыли рот, чтобы что-то сказать, когда подошли Игнат и Таня.
— А вот и мы! — преувеличенно бодро воскликнул Игнат, по-хозяйски обнимая Таню за плечи. — Знакомься, Алиса, это — Таня.
— Очень приятно, — улыбнулась Баринова.
— Константин Андреевич, — пробормотала Таня, стараясь не смотреть в его глаза. — Я не знала, правда, что вы будете, иначе…
— А Игнат тебе не сказал? — Костя с преувеличенным интересом повернулся к другу.
— Там, кстати, вот-вот всё начнётся. — Игнат достал билеты. — Или будем стоять здесь и разбираться, кто кем работает и как теперь жить дальше?
Стоило им зайти в фан зону, как все недомолвки и неловкость разом были забыты. Атмосфера веселья и вседозволенности заражала, заставляя невольно пританцовывать и улыбаться без причины. А когда на сцену вышел фронтмен в семейных трусах с гитарой наперевес, тысячи голосов закричали, взмыли вверх руки, и волна энергетики, мощной, сносящей крышу, заставила забыть обо всём, кроме желания петь, прыгать и, изредка переглядываясь, ловить такой же сумасшедший взгляд другого человека. Даже когда отгремела последняя песня, а в небо взлетели огненные фейерверки, говорить всё ещё не хотелось: слишком много эмоций кипело внутри. Хотелось улыбаться без причины, медленно идти к выходу с толпой таких же потерявших на два часа голову, подхватывая обрывки песен.