Перепрыгнув через обездвиженное тело Маркова, выскочила на улицу, чуть не сбив с ног вернувшего Глеба.
– Барышня, слава богу!
— Нужно немедленно уходить! Надеюсь, вы не сказали никому о моём участии в этом происшествии?
Вот ещё одна слабая петелька в кружеве моей жизни. Если он упомянул обо мне в управлении, то Антон Романович просто обязан будет вызвать меня и допросить. Даже если он не предъявит обвинение, то пойдут слухи, а учитывая, что отец уже арестован, моей репутации конец.
– Да разве я не понимаю…?
Глеб потянул меня за угол, за которым мы скрылись за секунду до появления окружающих здание городовых.
***
Огненная магия всё же задела, опалив не только рукав правой руки, но и кожу. По началу Антон этого не заметил, волнуясь о состоянии Прохора Сергеевича. Однако после того, как адреналин спал, а лекарь заверил, что подчинённый в скором времени окажется в строю, появилась боль.
Сдаться на лечение сразу он не мог. Нужно проконтролировать арест, чтобы преступники не сказали лишнего. Иначе взбалмошная барышня рисковала оказаться в камере по соседству с отцом.
К тому же выяснилась неприглядная правда о жильцах «Домашнего приюта». Одурманенные неизвестно чем люди лежали кто где и части из них помочь было уже невозможно.
Так что в больницу Антон Романович попал только к утру. Лекарь мягко попенял молодому полицмейстеру за такую неосмотрительность. Вылечить раны, нанесённые боевой магией, не так-то просто. Правда, после мази и нескольких зелий ему стало намного лучше, но покинуть гостеприимную обитель оказалось не так-то просто – в одном из зелий оказалось снотворное.
***
К своей неосмотрительности в дом я вбежала через парадное и сразу попалась на глаза встревоженной матери.
– Екатерина! Что с тобой случилось!?
В голосе Матушки сквозил такой ужас, словно меня вернули по частям. Мой провожатый заходить не стал, оставшись под прикрытием тени парка. Так что на растерзании матушки дoсталась только я.
– На тебя напали? Ограбили? Сделали больнo? Варвара! Лола!
Мама засуетилась вокруг. Я, присев на краешек дивана, старалась не расплакаться. Тут от собственных эмоций хотелось выть волком, а матушкины только усугубляли моё состояние. Варвара Андреевна, прибежавшая на зов сестры, фонила беспокойством. От калейдоскопа эмоций даже стало немного подташнивать.
– Это дар, не стоит волноваться, матушка, – вдавила я из себя, сделав усилие. - Я пойду к себе, прилягу.
– Да-да, конечно.
Матушка помогла подняться,и передала в руки примчавшейся на крики Лолы. Пошатываясь, мы кое-как добрели до второго этажа. Я была ей благодарна за то, что она молчала. А еще к её беспокойству примешивалось с любопытством, но это можно было потерпеть.