— Вернулся, предатель, — пожурил птицу Кощей, посмеиваясь над тихим, виноватым кудахтаньем.
Цокот копыт по камню заглушал эти неловкие оправдания. Мы медленно подъезжали к замку, планируя обогнуть его и добраться до конюшен.
Так бы и случилось не нарушь наши планы братья Змеи. Показались они чуть позже ворона и выглядели воодушивленными, искренне радыми нашему возваращению.
Затаив дыхание, я с нетерпением ждала, когда они осознают, что на моей лошади безвольным мешком висит Иван, а их царь совсем живой и расколдованный. И сожалела я лишь о том, что света от луны недостаточно и я не смогу в полной мере насладиться выражениями их чешуйчатых морд…
Змеи мои ожидания оправдали. Сначала искренне восхитились «трофеем», а после, когда Кощей с коня спрыгнул и мне спуститься помог, неладное заподозрили.
Первым нахмурился Тугарин, недоверчиво вглядываясь в своего царя.
— Кош, — позвал он, сраженный внезапным озарением, — неужели сработало?
Горыныч отвлекся от стаскивания Ивана с лошади и тоже посмотрел на Кощея. Его реакция была не такой сдержанной:
— Твою ж медь, когда вы успели?
— То есть, поздравлять у вас не принято? — сварливо спросила я. Показалось просто, что меня сейчас начнут осуждать и надо защищаться.
Змеи не осуждали, они плавали в странной смерти недоверия и восторга. Разглядывали Кощея и, кажется, не прочь были бы его потрогать, чтобы убедиться наверняка в своих подозрениях. Мои слова толкнули их на то, чтобы перестать таращиться.
— Поздравляю! — искренне сказал Тугарин. Неловко обняв и хлопнув по спине Кощея, а затем почему-то и ко мне со своими поздравлениями полез. Сбежать или хоть как-то увернуться не получилось, пришлось мужественно терпеть крепкие, почти костедробильные объятия сначала одного Змея, а потом и второго.
Свою искреннюю радость они демонстрировали излишне… даже устрашающе, эмоционально. Просто две огромных, свихнувшихся от счастья змеищи от которых не было спасения.
На мою радость смирять неукротимое любопытство чешуйчатых братьев взялся Кощей. В две минуты он сумел уместить сказ про свадьбу, про Ивана и его неожиданно тесную связь с Марьей, и про сонные чары Яги, что должны были развеяться уже к утру.
Про то, что путешествия наши не прекратились и аккурат к пробуждению царевича мы должны быть готовы отправляться в Девятое государство он так же сказал, вгоняя меня этим известием в состояние вялой паники. Я не успевала за ходом своей собственной жизни и это приводило в ужас.
Единственное, что меня радовало в этом скоротечном мире — ночевать предстояло мне в своей старой спальне. Наедине с собой, а не с мужем и свадебными традициями.