И сейчас мне просто хотелось немного в тишине побыть, а не чаи распивать с моими опасными нянюшками.
— Знаете, я, пожалуй, вернусь в кабинет. Бежану пустырничком отпою…сама приму успокоения ради. Да и…
Договорить мне не дали, Змеи оказались страшнее оборотней, действовали они быстрее, слаженнее и сокрушительней. Тугарин оказался рядом раньше, чем я успела осознать его движение, Горыныч за плечи меня приобнял не дав Мышу даже пискнуть.
— К тебе сейчас Вой нагрянет. — зловеще пообещал Тугарин. — Прощения за своих подчиненных просить. Надо оно тебе?
Сжавшись в руках Горыныча, я опасливо спросила:
— Зачем ему прощение просить? Да и как он узнает, что случилось? Я ему точно ничего рассказывать не собираюсь.
Глупая я что ли, добровольно к волку в пасть идти?
— А ты думаешь, куда эти трое побежали? К сотнику своему, благую весть до него донести. — Горыныч фыркнул. — Им-то, остолопам, кажется, будто Вой только и думает о том, где бы ему женку себе сыскать.
— А это не так?
Змеи переглянулись, сраженные моей наивностью. А я-то что? Я их Воя в глаза не видела, откуда мне знать, что у него на уме?
— Да если бы так было, я б в тот же час ему любую из царевен принес! — горячо заверил меня Горыныч.
— Потому что спас вас?
— Потому что спас. — кивнул он и зачем-то крепче меня обнял, даже над полом чутка приподнял, отчего Мышь едва чувств не лишился.
— А как это случилось? — спросила я, в панике пытаясь нашарить пол под ногами, носки сапожек едва касались холодного камня. — Важная информация это, следует записать, да людям потом поведать.
— Ну пойдем, — улыбнулся Горыныч, — за чаем я тебе все и расскажу.
Я б и рада была пойти, да не позволили мне своими ножками до кухни путь преодолеть, так Змей меня и дотащил, зажатую под мышкой, глубоко несчастную и смирившуюся. Мышь, цеплявшийся за мои волосы и крепко сидевший на плече, лишь раздосадованно сопел, но протестовать не решался.
Домовые были нам…рады. Вернее, рады они были мне, Змеев же встретили с почтительным равнодушием. Как у них это выходило я до сих пор понять так и не смогла.
Но вот могли же!
Если на кухню влетала Бежана — равнодушие их было ленивым, если Змеи — почтительным, а когда Кощей заглянул — разочек, всего на минутку, чтобы выдать мастеру домовых недовольное указание прекратить, в конце концов, подкармливать его ворона: не хотел, видимо, чтобы птица казалась более откормленной, чем ее хозяин…так его все домовые встречали с раболепным равнодушием: в смысле, они вроде бы и готовы ему в ноги броситься, но крепятся, виду не подают, что вообще заметили своего царя, обед готовят…