Поднимаюсь на третий этаж, набираю полную грудь воздуха, стоя перед дверью приемной, после чего резко выдыхаю и нажимаю на ручку.
Игнорирую секретаршу, которая выскакивает со своего места и бежит за мной следом. Распахиваю дверь и захожу в кабинет, глядя прямо на Пашку, который усмехается при виде меня, сидя, как обычно, в своей любимой вальяжной позе, закинув ногу на ногу.
Ну, сейчас ты у меня посмеешься!
Павел
Разбираю бумаги, которых накопилось слишком много за время моей апатии, пытаясь вникнуть в суть написанного. Третий раз перечитываю один и тот же абзац, не понимая, о чем речь, так как все мои мысли заняты темноволосой прокуроршей. Даже поход в клуб и знакомство с очередной легкодоступной блондинкой не спасли меня от мыслей о Дарине.
Не пойму, что не так. Почему все бабы стали такими пресными? Их фальшивые улыбки и желание выпить за чужой счет вызывают только раздражение. Даже продолжения не хочется, хоть я и не давал никому клятвы верности.
То ли дело моя «свидетельница» — как у нее глаза горели и щеки пылали! Ей плевать на мой банковский счет, мои возможности и связи. Она отдавалась целиком и полностью, потому что хотела меня — именно меня, как симпатичного и веселого парня, а не мои деньги.
При воспоминании об одной единственной “встрече” в кабинете хозяина ресторана становится нечем дышать. Ослабляю галстук и снимаю пиджак, вешая его на спинку кресла.
Ну, почему она такая упрямая?
Отбрасываю бумаги в сторону — все равно не могу вникнуть в суть. Недавно позвонил Валера и сказал, что всё сделал, как я просил, и Дариночка ни о чем не подозревает. Почему-то вызывает раздражение, как он называет девушку уменьшительно-ласкательным именем, и хочется придушить доктора. Благо, он находится далеко, а то бы я точно не сдержался при виде его довольной рожи.
Любопытно, у них что-то было с Дариной? Чувствую, что закипаю еще больше, только представив, как он ее раздевает. Руки сжимаются непроизвольно в кулаки, и хочется разгромить все к чертовой матери от одной только мысли о том, что моя красотка кому-то отдавалась. Другому, не мне.
Да что со мной происходит? Почему я так бурно реагирую на одно только упоминание о Громовой?
Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Напиться, что ли? Может, тогда эти дурацкие мысли и воспоминания выветрятся из головы.
Но мои невеселые рассуждения прерывает звонок стационарного телефона.
— Да, — поднимаю трубку.
— Павел Иванович, это охрана, — произносит в трубке мужской голос. — Тут к вам девушка прорвалась, корочку какую-то показывала. Я толком не рассмотрел, но решил вас предупредить. Не силой же ее останавливать.