– Тебе же сказали, как следовало вести себя, вредная ты девчонка! – шипел он при этом.
В карцере они тогда с Каем оказались заперты вместе. Все веселее, конечно, но он-то совсем не был в чем-то виноват. А наказание с ней разделил. И более того, ее через полчаса вывели оттуда, он же так и остался сидеть в том темном каменном мешке. Ее же повели в комнату директора. И надо же, самого главы интерната в помещении и не оказалось. Но там был тот важный господин, которого потом назвали сыном императора. И он повел себя очень странно.
– Встань в центре, – велел он девочке и указал на самое освещенное место в комнате. – Теперь повернись. Эй! Не скачи! Медленно поворачивайся, чтобы мог лучше рассмотреть тебя. – А сам сидел в кресле директора и за его же столом. Ничего себе! – Теперь в другую сторону обернись. Медленнее, я сказал. У тебя что, пружины в теле вместо костей.
– Нет! Косточки, – удивилась малышка на такие слова. – В прошлом году я сломала одну, когда с дерева в саду спрыгнула.
– И правда, ты очень тощая, – сказал он, скорее себе самому, чем ей. – Ладно. Я распоряжусь, чтобы тебя лучше кормили.
– А Кая? – этот вопрос моментально у нее вырвался. Впрочем, как обычно, если думала, что ее друга обделяли чем-то.
– И Кая, – скривились мужские губы в усмешке.
И их действительно стали лучше кормить. Всех скопом. Правда, увеличение паек они прочувствовали всего с пару месяцев. А потом все вернулось на круги своя. Но тот блондин оставался в памяти много дольше. Гораздо дольше. Больше всего его точеные черты лица никак не забывались девочкой. И особенный поворот головы. Да что там, даже став взрослее, вроде бы видела иногда сны с участием того господина. Хоть и знала уже потом, что тот был на недосягаемой высоте от нее. Но мечтать, как говорится, не запретишь. Вот и она порой тайно представляла себе новую встречу с тем гордым красавцем. Целых лет пять, наверное. А потом совсем выросла. И бреда несбыточного в голове стало меньше.
А еще рядом был Кай. Всегда рядом. И он считался в их компании многомудрым. И друг пресекал многие ее идеи на корню. Особенно мысли разыскать сведения про их родителей. Да, он первым проник в тайны интерната и открыл на них глаза своей подруге. Вот так в свои двенадцать они уже знали, что в мире была любовь правильная и запретная. От последней рождались такие дети, как они. Которых потом отдавали в интернат.
– Мы бастарды, – втолковывал он ей с немалым ожесточением в голосе. – Отказные дети презираемых внебрачных утех. Чего ты хочешь добиться? Узнать, кто твой папенька?