Стены здесь были покрыты чем-то очень похожим на мох или лишайники — с крохотными резными веточками-листочками. И эта растительность светилась, как и птицы-светы. Сияние было неярким и разноцветным — сиреневым, розоватым, местами переходящим в голубизну или зелень и очень редко — в желтизну. Поразительно, завораживающе красиво.
Полина не удержалась и остановилась, рассматривая чудесный живой и светящийся "ковёр". Грон каким-то образом тут же заметил, что она отстала, хотя шагов по ковру, устилавшему лестницу, не слышно… Или это ей не слышно, а у него звериный слух? Или глаза на затылке? Так или иначе, но он тут же обернулся, не дав рассмотреть резное мерцающее великолепие, едва заметно дёрнул уголком губ, сказал нетерпеливо:
— У госпожи ещё будет возможность рассмотреть пепельники.
— Пепельники?
— Так они называются, — Грон лениво шевельнул рукой в сторону светящихся лишайников. — Мы свечами и факелами, как люди, не пользуемся. Нам ни к чему. Хватает светов и пепельников. Да и то — это больше для прислуги из людей.
Полина не удержалась и фыркнула:
— Мы, к вашему сведению, тоже факелами не пользуемся. Электричество — штука очень удобная, и степень освещения регулировать можно.
— Ах да, мы-то, холопы неграмотные, и забыли, что госпожа прибыла из просвещённого — во всех смыслах — мира. Жаль, что за это просвещение приходится платить истощённой, а то и убитой землёй, но это уж так… некоторые издержки просвещения, — Г рон склонил голову.
Издёвка была с одной стороны очевидна, а с другой — абсолютно недоказуема. Если бы ещё было кому доказывать… Не князю же жаловаться — он ещё и от себя добавит! И вообще… век бы она его не видела!
Г рон отвернулся и пошёл дальше. Полина двинулась следом, в очередной раз пообещав себе, что без особой необходимости больше рта не раскроет! На душе снова стало тяжело и темно, даже чудесные пепельники больше не радовали.
Поднялись по лестнице, вышли в коридор — длинный, со множеством выходящих в него дверей. Украшений не было, но выглядел он не то что по-княжески, а по- королевски. И всё потому, что резные веточки пепельников вились по стенам, переливчато светясь.
— Ну-ка, сбегай, поищи Тамилу, — небрежно кивнул Грон, обращаясь к Верену.
Тот ощутимо напрягся, ответил тихо и глухо:
— Я тебе не мальчик на побегушках. Мы в равном положении.
— В равном? — нехорошо усмехнулся Г рон. — Сын предателя и человечки никогда не будет в равном положении со мной. И ни с одним теем здесь.
— Напрасно ты думаешь, что я хочу здесь оставаться, — скривился Верен.
— Но наш князь мудр и милостив, — хохотнул Г рон. — Не был бы милостив — давно избавился бы от тебя. Совсем! Не был бы мудр — отпустил бы. Только предателей надо держать под присмотром. — Г рон замолчал, ожидая реакции, но Верен ответил ему прямым взглядом, не говоря больше ни слова.