— Со мной все в порядке. Когда приедет месье Рене?
— После обеда, мадам, — официально объявила прислуга. — В четыре часа пополудни.
Она ушла, и я приступила к одинокой трапезе.
Вспомнилось, как добрая тетя Клаша в мягком фиолетовом халатике ставила на стол горячие сырники и свежезаваренный чай и приговаривала:
— Кушай, милая!
От ее слов веяло теплом и любовью, и простая еда казалась вкуснее любых деликатесов.
Экзотический завтрак, принесенный Таналью, показался безвкусным и комом встал в горле. В апельсиновый сок капнула нечаянная слеза.
Отставив тарелки и чашки, я вновь поднялась в свою комнату. По крыше балкона по-прежнему бил дождь, звуки стали сильнее и громче, и на небо надвинулись тяжелые синие тучи.
На краю идеально заправленной кровати я сидела, отрешенно глядя в окно. Так прошло несколько долгих однообразных часов. Внизу, наверно, происходила суета и беготня, слуги готовились к прибытию хозяина, но ничто не могло отвлечь меня от моего бесцельного занятия.
И только резкий хлопок двери вывел меня из задумчивости.
Это снова явилась Мишель. На этот раз она несла в руках прекрасное платье небесно-голубого цвета.
— Приехал месье Рене, мадам.
Грудь обдало жаром. Сердце екнуло, подпрыгнуло, горячей молнией полетело в пятки.
— Он желает, чтобы вы переоделись к ужину. Намечается прием по поводу удачных гастролей, — доложила она ледяным тоном.
Может, и ничего?.. Может быть, все обойдется?..
Я поднялась с кровати, сбросила одежду, как старую кожу. Что-то в глубине сердца подсказывало мне, что я прощаюсь с жизнью в замке.
Нежное голубое платье заструилось по моему телу. Мишель начала деловито застегивать пуговки на спине; шершавая ладонь неприятно царапнула плечо.
— Вы прекрасны, мадам, — заявила она. — Не желаете позвать Аделаиду Куприс?
Я повернула к служанке голову. Взгляд ее был непроницаем.
Какая-то неуловимая мысль пронеслась в моей голове… Аделаида Куприс…
— В котором часу намечается прием? — спросила я окрепшим голосом, чувствуя, что в интонацию просачивается уверенность.
— В семь вечера, мадам.
Мишель хладнокровно застегнула последнюю пуговицу и поправила шлейф платья.
— К началу приема, пожалуйста, позовите Аделаиду Куприс, — промолвила я.
На лице Мишели отразилось легкое удивление, вернее, едва заметная его тень.
— Хорошо, мадам. Месье ждет вас.
И она вышла прямой твердой походкой.
Я заколола волосы перламутровой заколкой… Потом, не выдержав, вытащила из щели в полу осколок зеркала Тимеи и заглянула в него. Чистая нежная кожа, большие зеленые глаза, шелковистая прядь, выбившаяся из-под заколки… Вот примерно такой увидел меня Элемер. Где-то он теперь? Вспоминает ли обо мне?..