Возвращаюсь к Ксавьеру и подаю знак, чтобы направлялся к машине за мной.
Экипаж ждёт, и дорожная аптечка в его комплектации есть, так что, заложив программу возвращения в город и показав Ксавьеру, куда уложить рысь, принимаюсь за его лицо.
Местный регенератор совсем не похож на мой и по воздействию гораздо слабей. Приходится отдать его Ксавьеру, потому что он, по всему выходит, разбирается в его возможностях куда лучше меня.
Сам просто сижу рядом, прислонившись к его плечу, и смотрю в окно.
— Красивый мир, — говорю я.
— Есть множество не менее красивых, но не столь жестоких, — отвечает Ксавьер. Я ужасно рад, что он поддерживает разговор. Даже теперь его по-прежнему трудно разговорить. Может быть, всё-таки сыграло роль то, что мы немножко открылись друг другу. Хотя… инженер… Кошусь на него. Весом под девяносто килограмм и занимавшийся тай-боксом…
Отодвигаю в сторону эти сомнения. Главное, что ему стало легче со мной после того, как он об этом рассказал.
— Сомневаюсь, — отвечаю ему, — ни разу не видел таких. Всегда жестокость соседствует с красотой, тянется к ней. Парисс — замечательный пример.
Замолкаю, решив, что зря повёл в эту сторону разговор, но Ксавьер, к моему удивлению, никак не реагирует на последние слова.
— А ты бывал во многих мирах? — спрашивает он, откладывая регенератор в сторону и обнимая меня.
— Не очень, — устраиваюсь поудобней и, пользуясь случаем, принимаюсь поглаживать его грудь. Неописуемо хорошо понимать, что я могу прикасаться к нему… Чувствовать его горячее, твёрдое тело под своей рукой. Бугорки мышц под тонкой тканью футболки, которая давно уже заставляет меня сходить с ума. Понимаю их всех в этот миг. Нельзя смотреть на Ксавьера и не хотеть его. По-всякому. Сверху, снизу, привязав к кресту…
— А я успел побывать много где, — говорит Ксавьер, и слова его с трудом пробиваются сквозь туман моего наваждения, но я всё-таки стараюсь сфокусироваться на них, потому что то, что он готов довериться мне — гораздо важней. Ксавьер же замолкает на какое-то время, но потом всё-таки говорит: — Хотел бы я показать их тебе.
— Я бы тоже хотел, — улыбаюсь, продолжая скользить пальцами теперь уже по его обнажённой руке, — хотя с тобой мне было бы хорошо везде.
Чувствую губы Ксавьера на своём ухе — мимолётный поцелуй без всякого подтекста — и вижу, как отражается в стекле его лицо. Подбородок лежит на моём плече. Руки Ксавьера скользят по моей талии, опутывая и прижимая плотнее к себе.
Трудно соображать от того, что его дыхание касается моей кожи, и в животе разгорается пламя… Но сквозь это марево желания ещё пробиваются обрывки сознания, и до меня вдруг доходит: