Раб стиснул кулаки, но продолжал сидеть не двигаясь и молчать.
Я вернул кнут в состояние жезла. Хотел было отложить в сторону, но решил не рисковать — вдруг он захочет наброситься на меня. Пристегнул к поясу и наклонился к рабу, более внимательно разглядывая его.
Он был старше меня. Вряд ли ему было больше тридцати, хотя всё может быть. Скуластое лицо с запавшими щеками… кожа слегка шелушилась, бывать на солнце он, очевидно, не привык.
— Ты недавно стал гладиатором? — спросил я.
— Семь ночей назад, хозяин.
Раб не пытался перечить или провоцировать меня, в его голосе не было вызова. Но всё равно слово «хозяин» из его уст звучало так, как будто он меня шлюхой портовой назвал.
— Как к тебе обращаться? — спросил я.
— Как пожелает господин.
Я кивнул, принимая ответ и приготовившись использовать его на себя.
— Я желаю знать имя, которым тебя называли прежде.
— Их было много.
— Ты родился рабом?
— Нет.
Я отметил про себя и этот факт, но решил пока эту тему не развивать.
— Так как тебя звали до того, как ты стал рабом?
Раб долго молчал.
— Попробуем жезл? — спросил я.
— Ксавьер.
Я вздрогнул. Имя сливалось с ним. Подходило ему. Бешенство в глазах Ксавьера стало сильней, а я испытал почти непреодолимое желание протянуть руку и коснуться его щеки. Поймал себя на том, что уже делаю это, и раб отдёргивается от меня, стискивает зубы в ярости, а потом, как лопнувший воздушный шарик, сдувается, опускает плечи и замирает.
— Простите, хозяин. Служу вам.
Я убрал руку. Желание прикасаться как смыло водой. Облизнул губы.
— Что ты умеешь? — спросил я. Думал, что раб опять начнёт упираться, но тот тихо сказал:
— Драться учили. Ухаживать за господином или госпожой, — раб помолчал, похоже, не желая договаривать, но всё же закончил: — радовать по ночам.
Я молчал. Смотрел на него. Хотел бы я, чтобы он ночью порадовал меня, только что-то плохо представлял этот процесс… вроде как под дулом пистолета к сексу принуждать. А если у него вообще не встанет на меня?
Идиотская ситуация — слов не подобрать.
— Ты так и будешь перемещаться по дому на коленях? — спросил я, чувствуя, что и мой голос теряет всякую силу. Постарался взять себя в руки — но так и не придумал достойных интонаций. Что мне из себя, доминанта изображать? Или как Иза на нём злость срывать? Так садизмом я не страдаю, мне что-то людей на поводке водить не в кайф. Попытаться показать ему, что я справедливый господин?
Пока это выглядело как наиболее взвешенный вариант. И ребятам не в чем будет обвинить меня, и раб не выкинет ничего.