— Дочека, а ты чего так поздно? — елейно пропела мама, переманивая внимание к себе. — Мы тут ждем тебя, ждем… О, ты тортик купила! Умница какая!
Помню, как увидела праздничный наряд мамы, ее парадные серьги из белого золота с вкраплениями бриллиантов и поняла весь ужас ситуации. А еще был отец, который надел второй раз на моей памяти белую рубашку и зачесал волосы назад.
— А что собственно?.. — я потеряла нить мысли, когда внезапно увидела Его. В черном костюме, запрятавшись в самом углу стола, за громадным букетом из, как минимум, сотни красных роз и плюшевым медведем в рот человека. Черные, прищуренные глаза, легкая полуулыбка и аура, сражающая на повал. Даже тут, у меня дома, он чувствовал себя в своей тарелке!
— А мы тут с твоим женихом знакомимся! Чего так долго молчала? — быстро вскакивая с места, мама убрала грязную тарелку Шакалова и в три счета заменила ее на новую. Затем переставила букет с цветами на пол, а игрушку с трудом стащила на подоконник.
Торт упал из моих трясущихся рук, перед глазами появилась пелена, а мир вокруг внезапно стал двухмерным.
— Что же ты такая не уклюжая, Черничка? — бархатисто прошептал Шакалов, медленно вставая с места. Он вальяжно подошел ко мне, поднял торт и поставил его на край кухонной тумбы, пока я пыталась прийти в себя. — Малыш, я уже соскучился по тебе. Занятия закончились час назад. Где ты была?
Мужчина положил руку мне на талию и настойчиво подтолкнул к столу. Мысли крутились в голове, легкие жгло от обезумевшего дыхания, а ноги подкашивались.
— Мань, слышал? Он ее Черничкой называет. Это так трогательно! — с придыханием прошептала мама, прижимаясь к отцу и томно вздыхая.
— Слышал-то я, слышал! — пробурчал отец в тот момент, как Кириллу все же удалось воспользоваться моей ошарашенностью и затолкать в самый угол стола. Выбраться от туда казалось не реальным: либо сдвинуть с места Шакалова, либо поднять маму с папой. — Меня больше другое волнует. Если у вас на самом деле такие серьезные отношения были, почему, дочь, молчала?
— Так она же скромная у вас. Вся такая застенчивая, не разговорчивая, хрупкая… — вместо меня ответил Шакалов и взял меня за руку. Электричество мгновенно прошлось по телу и я одернула руку, презрительно поморщившись. Только вот Кириллу было плевать. Он переплел наши пальцы и сжал с такой силой, что бросило в жар. Посыл был понятен без слов: "не дергайся, а то будет хуже". — А теперь уже бессмысленно молчать… Правда, Черничка?
Стоило начать осознавать происходящее, как Шакалов снова оглушил меня своими словами. С испугом глянув на него, я одними губами прошептала: "Прошу, не делай этого". Но было уже поздно…