— И не надо. Я сама спрошу. Еще не хватало — воровать свои собственные вещи! Ну-ка, веди меня к нему!
Я попыталась встать, но не сразу получилось. Если я провалялась несколько дней, неудивительно, что так ослабла. Как же хочется есть! За попытками подняться я и не заметила, как низкая дверь отворилась, и вошел человек.
И сейчас этот человек стоит и смотрит на меня. Свысока.
И таким неприятным, словно ощупывающим, оказался его взгляд, что у меня непроизвольно губы сжались, и глаза сощурились. Если это и есть этот пресловутый Ньол, которого так боится Ишма, ее трудно винить.
Вошедший невысокого роста, не толстый — не тонкий, какой-то мягкий. Но эта мягкость не могла меня обмануть, стоило бросить взгляд на его руки — длинные, жилистые, с крючковатыми пальцами, непрерывно сжимаются, как будто он представляет, что держит в руках горло своего врага. Сдается мне, не просто так пришла на ум эта аналогия. Больше всего не понравился мне взгляд вошедшего. У него взгляд маньяка.
Взмах руки — и Ишму как ветром сдуло из комнаты. Признаться, меня это напрягло. Но еще не хватало это показывать.
Мне все-таки удалось сесть, оперевшись на подушки, и я решила взять инициативу в знакомстве на себя. Откровенно раздражал его настырный, изучающий взгляд.
— Я не вижу здесь своих вещей. Они у вас? — мой ледяной тон сделал бы честь актрисе, играющей Снежную Королеву.
— Бесконечно рад, что вы пришли в себя, госпожа. Однако вам не стоит ни о чем волноваться, — улыбнулся этот тип, и при этом пальцы его на обеих руках судорожно сжались, а в глазах сверкнуло безумие. Да он больной! Таких в специальных заведениях лечить надо, если еще надежда есть, конечно. Все-таки я не профи в психиатрии…
— Я не волнуюсь. Я хочу, чтобы мне вернули мои вещи.
Вот так. Коротко и внятно. Если я и вправду похожа на их статую, о чем говорят фанатичные огоньки в его масленых глазках, пусть думает, что кто бы я там ни была, хоть посланница небес, хоть преисподней, что я рассердилась! Впрочем, если это он так ощутимо приложил меня по макушке, хрена с два он испугается моего праведного гнева…
— Вам принесут ваши вещи. Вы, наверно, голодны, госпожа?
— Спасибо, вы очень любезны. Я, пожалуй, поем перед уходом.
Опять его пальцы дернулись. Ишма права. Не стоит здесь задерживаться. Пусть только рюкзак вернет и снаряжение… А там свяжусь с Эддаром… То есть, я хотела подумать — с Рьи. Черт, с Ри… Прорвусь!
— Я скажу, чтобы вам принесли поесть.
— Будьте любезны. Ишма сказала, что вы спасли мне жизнь. В таком случае, мне следует вас поблагодарить.