— Так как им помочь поладить? — Серый в отчаянии смотрел на неторопливого старика. Что же он медлит? Ведь он — спасение. Решение всех проблем. Они уже должны бежать к Фроське, чтобы, наконец, избавить её от мучений.
— Поладить? — ужаснулся старик. — Глупый щенок! Если они поладят, на свет родится такая убийца, каковой он давно не видывал! Помоги ей выбрать. Направь к свету. Поделись тем светом, что есть в тебе.
— А если его во мне недостаточно?
— Тогда вас обоих сожрёт её тьма, — просто закончил старик.
Белогость не пошёл с Серым. Стоило ступить за порог и пройти сажень, как дедок снова начинал нести околесицу, рассказывать про скачущих по веткам и строящих коварные планы белок, предостерегать от лягушек («они слушают!»).
Серый ругался. Умолял. Просил и даже угрожал побить хитреца. Хотя неизвестно ещё, кто бы победил.
— Не пойду! У меня туточки редька зреет, — уверенно указывал он на стоптанные лапти и хватался за низенькую притолоку[5], повисая на ней словно шишка.
— Да что ж мне с тобой делать? — Серый безнадёжно пнул развалюху-дверь. Та визгливо заскрипела, но устояла. Видать, была крепче, чем казалась.
— Ничего со мной не делай, — подсказал старик, — вот суженую свою иди спасай. А как спасёшь, иди всем остальным верный путь указывай.
Что?
— Кому — остальным? — опешил Серый.
— Как — кому? Последним волкам. Всем, кто по городам и весям собрался да в леса ушёл. Недалеко отсюда. Ежели идти так, чтобы солнце всегда садилось по левую руку, то можно их найти. А можно и не найти, — закончил старик, улюлюкая и качаясь на притолоке туда-сюда.
— Есть другие волки? Кто-то выжил?
Но Белогость больше не желал отвечать, целиком увлёкшись новым занятием.
Старик был последней надеждой. Последним достаточно умным и живучим волком. Но… Если есть другие… Среди них ведь наверняка найдётся тот, что поможет Фроське! Быть может, даже покажет, как ей навсегда остаться человеком.
Серый, не обращая внимания на старика, наскоро разделся, сложил пожитки в суму и перекинулся в лохматого волка — чтоб быстрее домчать до деревни, обрадовать жену.
— Направо пойдёшь — битым будешь; налево пойдёшь — жену потеряешь; прямо пойдёшь — голову сложишь, — хихикал старик вслед убегающему зверю, всё больше становясь похожим на сумасшедшего.