Я хмыкнула и пытливо посмотрела в глаза наглецу. Вот как выберу сейчас самую блестящую!
…и дышать перестала. Повеяло знакомым смертельным холодом, стала перед глазами укрывшаяся вьюгой страшная Богиня смерти, непроходимый лес, глубокие сугробы и…разбитая фляжка весёлого рыжего парня из Пограничья.
— Фроська?
— Радомир?
Мужик резво перепрыгнул через только что казавшиеся такими ценными уборы, заключил меня в объятия и закружил. Вот так и бывает: вроде с новым знакомцем и пары дней рядом не провёл, а коль встретишь его спустя годы в чужом месте, так словно лучшие друзья сразу. Даже на сердце потеплело.
Радомир держал моё лицо в ладонях и всё крутил так и эдак, рассматривал:
— До чего ж хороша! Выросла-то как, вымахала! Сколько зим не виделись? Пять? Шесть? Откуда взялась-то тут, в глуши?
Я бы, может, и ответила, что думать не думала о нём все эти годы, да слова вставить не успевала. Хотела объяснить нахалу, что трогать чужую жену негоже, но тут краем глаза усмотрела Серого. Он шёл к нам неторопливо, но уверенно, и я сразу приметила, что некогда сломанный нос Радомира так и сросся неправильно.
Гм…
Я обняла приятеля в ответ:
— А ты, стало быть, торговцем заделался…
— А то как же! Мир повидать, себя показать, — рыжий провёл ладонью вниз-вверх по туловищу, дескать, есть, что показывать, — а такие поездки нынче звонкой монеты стоят. Кручусь вот, как могу. А ты как? Почему не дома? Одна ли тут? Замужем али мне ещё повезёт?
— А она и не одна вовсе, — конечно, я слышала шаги мужа, но сделала вид, что очень удивилась и поспешно убрала руки с плеч рыжего охальника, — она здесь со мной.
Серый приобнял меня за пояс, но я холодно вывернулась, грубее, чем следует стряхнув мужнину десницу[1].
Радомир потёр кривую переносицу, узнав того, кто некогда её переломал:
— Ты?
— Я, — спокойно кивнул Серый.
— Рад видеть.
— Взаимно.
— Как жизнь?
— Ты ведь даже не помнишь, как меня звать, верно? — муж по-доброму рассмеялся.
Радомир обезоруживающе улыбнулся и покачал головой:
— Помню, что удар хороший. Во, — он ещё раз коснулся носа. Серый зарделся, будто ему пряник предложили.
— Серым зовут, — поприветствовал первым.
— Радомиром величают.
Мужчины настороженно изучали друг друга, не зная, враждовать или посмеяться над детскими проделками. Склонялись ко второму. Мальчишки…
— Ты иди, своими делами занимайся, — я легонько оттолкнула мужа, — у меня всё хорошо. Всё замечательно. Тебя вон Данко заждался. Вы, я смотрю, сильно сдружились.
Серый обернулся на волка, махнул ему, мол, сейчас подойду и чмокнул меня в щёку:
— Зови, если что, душа моя.