— К жене, говорю, твоей шёл.
Ревнивый муж расхохотался прямо наглецу в лицо:
— Не по Сеньке шапка. Она таких, как ты, за версту чует. Не рискуй зубами.
Широкоплечий оборотень поднял руки вверх и изо всех сил изобразил испуг:
— Что ты, друже! И в мыслях не было! Твоя Фроська, не ровен час, зашибёт. А я своей шкурой рисковать не намерен. Я к ней, вообще-то, за помощью.
— С помощью у неё сейчас тоже не очень, — печально, думая о своём, заметил Серый.
— Злится?
— Ещё как…
— Так это даже к лучшему! Мы вчера на расшалившегося лешего нарвались, так твоя супружница ему такую взбучку задала, что даже я лезть поостерёгся. Сам бы его уложил, конечно, но решил уж не вмешиваться.
— Лешего? — забеспокоился сероволосый. Жена ничего не рассказала… Данко насвистывал легкомысленную мелодию про пастушка-бездельника и никак не давал ему углубиться в печальные мысли и сделать неутешительные выводы.
— Его, родимого. Вконец нечисть ополоумела: ладно бы людей стращала, так на волков лезет! В общем, Агния, как услышала, велела с озорником того… побеседовать по душам.
— А ты уже и с Агнией переговорил? — насторожился Серый.
— А то. Как пришли вчера, так она меня к себе и подозвала, — грудь оборотня будто бы ненароком выпятилась. Знайте все: именно его хозяйка селения считает первым помощником, с ним беседы ведёт. — А одному идти того… бояз… эм… несолидно. Вот и решил Фроську твою зазвать.
— Не надо Фроську, — отрезал Серый. — Она, небось, притомилась. Пусть спит. Вдвоём управимся и Агнии доложим.
Данко осмотрел тощего оборотня недоверчиво: с тобой, что ли, в бой идти? Но всерьёз беспокоиться поленился и мотнул головой, дескать, сойдёшь.
— Ну а я ему ка-а-ак дам кулаком промеж глаз, так и лёг с одного удара. Нечего бахвалиться перед нашими девками! — Данко замахнулся на ближайшую молоденькую ёлочку. Та, то ли в ужасе, то ли недоверчиво, покачала макушкой.
Серый слушал вполуха и всё больше поглядывал по сторонам: не шелохнётся ли трухлявый пенёк, не резанёт ли из дупла внимательнм взглядом — леший везде припрячется; чаща ему — дом родной. Как ни старались волки взять след, как ни принюхивались, не могли выследить хитреца. Да и как сыщешь, когда Дедко и есть самый лес. Разве следить, где ароматнее травы да гуще мох.
— Ну так я и говорю тем купцам… Слушаешь? Нет? Ну вот, говорю им, мол, торговать приехали, так и торгуйте. А речи сладкие пущай для городских баб поберегут. Здесь мы уж сами как-нибудь управимся. Так слыхал, что? Эй, я у тебя спрашиваю?
Оборотень отвлёкся от подозрительного кривого выворотня, сообразив, что обращаются к нему: