— Рано тебе ещё. Сиди. Как придёт срок, так и выпустим.
— И сколько это? До старости?!
— Понадобится — так и до старости. Не самое страшное, что с тобой могли сделать за непослушание, — горько бросил Пересвет и вышел, аккуратно притворив дверь. Снаружи заскрежетал засов.
— И я тоже тебя люблю, мамочка, — едко бросил Серый сузившейся до игольного ушка полоске света.
Пересвет хмурился. Пересвет злился. Пересвет ничего не мог поделать.
Он нерешительно шёл по женской половине дома, понятия не имея, что скажет Хозяйке. Он считал, что парню прилетело зазря? Конечно! Он думал, что Агния становится всё более жестокой? Да. Он скажет ей об этом? Вряд ли… И вовсе не потому, что боялся. Нет, прошли те времена, когда он боготворил Волчицу из страха. Нынче страх и покорность превратились в нечто куда более сильное, но и намного более пугающее.
Вот только хочет ли он защитить её от жестокого мира или впору прятать мир от неё?
Верный волк был единственным, кому разрешалось входить без стука, но на этот раз он не воспользовался правом — постучал. Робко.
— Знаешь же, что тебе я всегда рада, — негромко отозвалась волчица.
А Пересвет так надеялся, что её не окажется в комнате!
— Как там наш непослушный щенок?
Она была прекрасна. Стройная, гладкая, чистая… Пересвет аж забыл, как дышать, не то что о чём сказать хотел. Каждый раз — как первый…
— Сидит.
— Злится?
— Злится.
— Это хорошо. Это правильно. Раз злится, стало быть, скоро охолонёт и возьмётся за ум.
Повернувшись к окну спиной, Агния, как сама Лада в объятиях холодного солнца, подошла к гостю, погладила заросшую жёсткой щетиной щёку, коснулась пальцами губ. Оборотень замер, не говоря ни слова.
— Идём, — она потянула его за руку к кровати, которая всегда была слишком широкой для неё одной.
Как хотелось Пересвету отбросить сомнения и покориться! Стать тем, кем она всегда его видела, служить его собственной Богине без оглядки на Правду и Кривду.
Но где-то там, в холоде и одиночестве, сидел волчонок, который хотел увидеть мать, а предстал перед мстительным божеством; который искал тепла, а искупался в мёртвом снегу; который сегодня на рассвете потерял единственную женщину, которая его любит, но ещё сам об этом не знает.
Оборотень собрал всю волю и остановил проворные уверенные ледяные пальцы.
— В чём он провинился?
— А разве это важно?
— Да.
Агния непонимающе уставилась на мужчину:
— С каких пор тебе недостаточно моего слова?
Пересвет сжал кулаки изо всех сил, но ответил ровно и спокойно:
— С тех пор, как он потерял жену. Ты усадила парня в погреб и не дала её задержать. Скажи мне, что это никак не связано. Соври, если хочешь, только скажи…