— Так и что, — не стесняясь, наполняя кружку медовухой, поинтересновался Радомир,
— правильно ли путь держим? Дорога проезжая тут одна. Но, кто знает, ну как отклонились и придётся вдоль реки тот мост искать?
Щаслав рукавом вытер жирные усы, поймав недовольный взгляд жены, попытался стереть пятно, не преуспел.
— А вы его присолите, — влезла я с советом. — Вмиг отойдёт.
Жена Щаслава скрестила руки на груди, вперилась в мужа недовольным взором.
— Ничего-ничего, я потом сам… постираю, — пообещал Старший, тайком пододвигая соль поближе. — Правильно вы идёте, тут, верно, дорога одна. Только мы это… Мы вас на неё не выпустим.
Толстый и Тонкий одновременно ухнули кулаками по столу: мощным и тяжёлым и хлюпеньким, тут же отдёрнутым с недовольным шипением. Охранники наши, по обычаю отселённые на дальний конец стола со снедью попроще, напряглись, но вскакивать защищать пока не спешили.
— Не пустим вас, говорю, — подтвердил Щаслав, старательно размазывая по рукаву соль. — Вы не подумайте, мы люди хорошие. Ни в коем разе силой держать не станем. Хотите — в обход, хотите — воротитесь до большого перекрёстка и там направо. Ещё один мост найдётся. Но к заморчансокму — плевок, — ни-ни!
— Да что ж это вам те заморчане сделали?! — не выдержала я.
Радомир, не зная, что ещё добавить, просто укоризненно воззрился на упрямого мужика.
— А то! — мужик вспомнил, что забыл брезгливо сплюнуть, и тут же исправил сию оплошность, — мы им, паскудам, в своё время прибрежный луг под постройки уступили, а они нам, стало быть, лесной отдали. И сговорились: они рыбу ловить станут, мы-дичь. И меняться, когда надо. И вот с прошлой весны…
— В леса ваши полезли? — понимающе кивнул купец.
— Что? — удивился рассказчик. — А, не. Что нам те леса? Мы ж и сами давно в их реке рыбу удим. Это ж так, сговор для красоты. Эти…
— Заморчане, — предупредительно подсказала жена, мысленно упрашивая богов, чтобы предыдущую характеристику тройняшки прослушали, — тьфу.
— Тьфу, — с готовностью подтвердил муж, — так они плату поставили за проход через мост! Река-то к им ближе. Дескать, они этот мост чинят, содержат, стало быть, все должны им за него платить!
— И что же, дорого выходит? — по Радомиру сразу видать — убытки в уме просчитывает.
— Да медька. И не ходим мы по их мосту. Надо больно! У нас вон своё деревце чуть пониже перекинуто. Мы по иму и ходим, ежели припрёт. Но припирает, благо, редко.
— Что-то я не понял, — Толстый думал-думал и наконец догадался, — так вам-то что с того? Ну заплатим мы медьку…
— С каждого! — в ужасе поправил Щаслав.