— Ни у кого из претенденток не было магии Сознания!
— Да я эту магию видел последний раз…
— Это невозможно!
— Но, получается, у кого-то пробудилась…
Шум не стихал какое-то время. А, когда, наконец, все угомонились, один из Советников напряженно спросил у Жреца:
— Известно ли, кому принадлежала эта магия?
Все выжидательно уставились на пожилого человека. Все, кроме Самелиуса, который внимательно посмотрел на Советника.
— Нет, — помотал головой Верховный Жрец — У кого — то из вышедших из храма, я так полагаю. У тех, кого Пресветлая отвергла и оставила лежать нагими в храме нет и искры этой магии.
Он задумчиво пожевал губу, будто раздумывая, сказать ли что еще.
Король ободряюще кивнул.
— Не все вышли сами…одну из невест вынесли на руках девушки. Они не могли сказать, что произошло, будучи связанными обетом, но та была без сознания и не реагировала ни на какие магические действия.
— Кто… кто это был? — надтреснутый голос Вильяма Первого прозвучал в полной тишине, а внимательный наблюдатель заметил бы, что на лице его давно уже застыло выражение неверия и полнейшего шока.
— Гелларда Торас. Она сейчас у целителей и…
Вильяма Первого уже не было в гостиной.
Самелиус проводил его задумчивым взглядом и нарочито громко проговорил:
— Видимо, совсем слабая девчонка, удивительно, как еще Пресветлая до конца почти её довела с такими крохотными силами…
Я медленно открыла глаза и первое, что увидела, было лицо наследника.
Я чуть дернулась от неожиданности — хотела дернуться, но тело осталось неподвижным — и уставилась на Вильяма Первого.
— Тшшш… — прошептал принц и взял меня за руку, чем немало удивил — Ты целый день была без сознания. Я… мы были обеспокоены…
— Где я? — голос у меня был сиплым и едва слышным.
— У королевского Целителя. Тебя вынесли из Храма…
— Вынесли?
— Да. Ты так ослабла на испытании, что совсем лишилась сил, но испытание…
Я вопросительно посмотрела на него.
— Прошла, — выдохнул Вильям. В его взгляде застыло сожаление, надежда и настороженность — довольно странная смесь, которой я не видела причины.
Что за чувства его обуревали? Откуда вообще взялись эти чувства? Да и принц был каким-то… другим. И объяснить, каким таким другим, я не могла. Будто бы умиротворенным, несмотря на все свои переживания.
Я прикрыла глаза.
Глупо пытаться разобраться в чьих-то чувствах, когда со своими то сладу нет. Рада ли я была, что прошла Отбор дальше? Что еще ближе от своей цели и от…Вильяма?
Радость — не та эмоция, которую я испытывала. Страх, сомнения в собственной силе и в верности своих решений, нервозное ожидание, ненависть к тем, кто сломал мою жизнь… И, в то же время, пробивающаяся надежда, нежность, приязнь к молодому мужчине, что был рядом со мной. Приязнь, помноженная на какую-то непонятную внутреннюю дрожь, которая меня пугала и которую я подавляла изо всех сил, все еще надеясь выбраться отсюда, не оставив здесь своего сердца.