- Осененная милостью Отца нашего и находящаяся под покровительством Богов, жрица Отам знала, что вы придете. - говорящая сделала значительную паузу и, смерив мужчин презрительным взглядом продолжила, обращаясь к Хуле: - И дала свой ответ: не ведомы пути Братского суда, но уповаем мы на милость и доброту братьев наших. И сейчас следует покориться и ждать. Все в руках Брата нашего. – произнесла женщина и тихо удалилась, не ожидая вопросов.
- Так он уже все знает? – глухим голосом спросил Манн.
- Знает. И суд неотвратим. – прошептала Хула, но ее услышали.
***
Тома очнулась от боли, от грубых пощечин, которые скорее походили на удары по лицу.
Было сыро. Она замерзла. Откуда-то сверху капало, и звуки капели отдавались эхом. Связанные руки затекли, а голова ужасно болела. Открыть глаза было страшно, потому что интуиция, тело, все ощущения кричали, что дело плохо.
- Очнись, дрянь! – злился кто-то, продолжая ее бить по лицу. Когда терпению пришел конец, мужчина от раздражения пнул ее по бедру. Тамара дернулась и застонала, терпеть боль безгласно было просто невозможно.
- Очнулась? Это хорошо, хорошо! Сдохла бы и лишила меня удовольствия задушить тебя собственными руками! – захихикал противной голос. Перед глазами все плыло. – Бойся, бойся, уже не долго осталось! – получив еще пинок по тому же бедру, Томка взвыла от боли.
- Уже думал, что не доберусь до тебя, потерял надежду, а тут такое везение! – хохотал толстяк над самым ухом. Сердце бешено билось от страха и безысходности. - Боишься? Это хорошо!
Тамара опасалась, что сейчас последует еще один удар, но вместо этого перед ней навис скалящийся толстяк с красной мордой, широким носом и маленькими колючими глазками. От смеха его многослойный подбородок колыхался, а с лысой головы, лишенной растительности, несмотря на холод, стекал пот.
- Что вам надо? – робко спросила Тамара. – Что я вам сделала?
- Что сделала? – его большой рот с пухлыми противными губами скривился. – Все. Я не хочу, чтобы ты жила. Знаешь почему? – Тома молчала. – Знаешь?! – он повысил голос и, резко дернув ее за волосы, вырвал значительный клок.
- Нет. – прошептала Тома, рыдая от боли.
- А я тебе сейчас расскажу. – вкрадчиво шептал толстяк, наклоняясь к ней все ближе и ближе. Острый запах его застаревшего пота был противен. Из-за него Томку чуть не вывернуло. Но мучитель, увлеченный собой, этого не заметил. Он снова дернул ее за волосы, заставляя сесть и опереться на холодную стену. – Смотри на меня! Я хочу видеть твой страх.