- Хороший Хрюша! – погладила Тома борова. Она победила, скорее убедила, но бахвалиться и нервировать зверя не стала.
Через десять минут ласки чудовище неохотно, но подавало лапу. Однако ощущение победы оказалось не таким радостным, как хотелось бы. Они оба хорошо понимали, что волею судьбы им придется подстраиваться друг под друга и иногда идти на уступки, тем более что результат суровой дрессировки Хрюши она видела своими глазами.
Свернувшись калачиком и прижавшись к теплой, толстой спине, попыталась уснуть. Пока не спалось, чесала ему бок.
- Хоть ты и скотина, но как настоящий мужик. Пожрать, поспать, причиндалы почесать и характер показать. М-да, чует мое сердце, козел ты, Хрюшенька, еще тот! – с этими словами Томка и уснула.
Нудные дни, похожие друг на друга, сливались в безрадостную жизнь, казавшуюся Тамаре странным сном.
«Неужели отныне я так и буду жить в подобострастии, боясь разочаровать людей, поддерживающих меня?» - размышляла Тома.
Забота Та и ее большой семьи помогли привыкнуть к новому миру, но она все равно чувствовала себя несчастной. Страх лишиться поддержки и остаться один на один с трудностями, которые не могла разрешить, пугал и нагонял печаль. Засыпая вечером, Томка с тоской и слезами вспоминала прежнюю счастливую жизнь.
Раньше она обожала привлекать внимание, а теперь испытывала лишь неловкость и унижение. Особенно тошно становилось рядом с родственником Та, относившимся к ней как к недоразумению.
На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Приятный на вид, с лицом правильной формы, но при этом кривые зубы, широкий нос и легкая лопоухость придавали некоторую нелепость. Раньше Тома на такого бы и не посмотрела, но сейчас равнодушие Вапла сильно задевало. Только сейчас она поняла, каково быть вне мужского внимания, чувствовать себя блеклой молью среди порхающих бабочек.
Замечая, как он проявляет заинтересованность к манящим, ярко, даже безвкусно одетым полным женщинам, которые при ходьбе плавно колыхали пышными бедрами, а ветер заманчиво развевал их ленты, ткани, волосы, ее так и порывало сказать гадость и вырвать клок волос с ленточками у какой-нибудь красотки.
"Кобелина! Толстух ему подавай! – злилась Томка, забывая, что еще не так давно сама гордилась своими округлостями и с пренебрежением смотрела на худышек. – Нет, точно кто-то сверху надо мной жестоко издевается!"
Не удержавшись, шмыгнула носом, и Вапл обернулся. От насмешливого, оценивающего взгляда ей захотелось расцарапать его наглую физиономию.