Зверь хрюкал от удовольствия, но одним глазом посматривал, ожидая нового подвоха. Глядя на выражение его морды, она не смогла удержаться и рассмеялась.
- Да, Хрюш, женщины - мы такие: дай разок прокатиться на себе, и больше не слезем, так что ты попал!
Вдоволь почесав ему шкуру, наговорив похвал, Тома решила, что можно приступать к следующему этапу дрессировки. Если Хрюш вредничать не будет, все должно было пройти без сучка и задоринки.
- Сегодня мы будем искать вкусняшки по запаху. Сможешь? Давай, попробуем. Отойди немного, дай приготовиться! – она помахала рукой, отгоняя его немного подальше. Удивительно, но он чувствовал и понимал ее с полунамека, если, конечно, хотел. Найти объяснение таким звериным способностям Тома никак не могла, но чувствовала: разум страшилища был гораздо выше собачьего. Это сильно ее поражало.
- Знаешь, Хрюш, иногда мне кажется, что ты не зверь, а человек. Такой наглый, вредный, но очень сообразительный и упрямый. Каким бы ты был человеком, а? – пошутила она, но неожиданно Хрюша подошел и толкнул ее мордой. Томка упала.
- Чего толкаешься? – возмутилась она, потирая бедро.
Зверь развернулся и ушел в темный угол, где и затаился, отказываясь отзываться на оклики. Даже поднесенные к носу кусочки печенья не заставили его шелохнуться.
- Хрюшенька, ты чего? – расстроилась Тома. – Обиделся, что сравнивала с двуногими, так я больше не буду! Честно-честно! – пообещала она.
Хрюш в ответ равнодушно фыркнул, лег на пузо и опустил морду на лапы.
- Если ты не в настроении, я пойду. Приду завтра, ладно? – она прикоснулась к его холке и нежно потрепала. – Не хотела тебя обидеть. Честно.
Она встала, чтобы уйти, но он ловко поймал ее за заштопанную штанину.
- Ну, будь по-твоему, – улыбнулась Тамара. Звериный поступок означал, что если она его расстроила, то теперь должна долго каяться и чесать, пока в свиной душе не развеется тоска. - Не оставлю тебя в одиночестве, поворачивайся, буду отрабатывать свой кармический долг.
Неожиданно Хрюш повел носом и принюхался.
- Фррр!? – удивился он, уловив тонкий запах цветочно-ягодной настойки.
- Каюсь, грешна. А не надо было меня вчера расстраивать! – она в ответ состроила страдальческую мордочку. - Не дуйся, тебе бы не смогла принести, у меня такого вина нет, поэтому остается только гладить тебя и нежности говорить.
Позже настроение у зверя улучшилось, но до дрессировки дело не дошло. Тоска и печаль так и светились в его маленьких глазках то ли от глубокой душевной травмы, то ли от большой свинской хитрости.