— Пытаюсь вспомнить веселую песенку, — сообщил Азариил растерянно.
— Э-э-э, нетушки, избавь. Не хватало еще, чтобы ты разродился псалмами. Пожалей мои уши.
— Я не пою псалмы, — возразил Азариил. Помялся. И наконец решился: — А конфеты клянчить обязательно? Я имею в виду, ты действительно хочешь конфет?
— Забудь.
Азариил послушно забыл. Но зашел теперь с другого бока:
— Тебе было грустно одному в квартире?
Андрей подумал и рассудил, что расценивать вопрос как вторжение в душу преждевременно. Поэтому ответил:
— Я был не один. С Варей.
— Она поживет у крестной. Так пока лучше всего, — распространяться дальше на тему сестры Азариил не собирался, Андрей понял это по вздернутому ангельскому подбородку и отсутствующему взгляду.
— А бесы?
— Затаились. Мастема гостит в преисподней. Белфегора удалось направить по ложному следу: он разыскивает тебя в Арзамасе. Я покрутился там немного, помелькал — демоны не скоро поймут, что их провели.
— А пернатые? Если среди них стукач…
Похоже, Андрей наступил на больную мозоль.
— И братья тоже, — Азариил поморщился. — Но мои действия не противоречат приказу обеспечивать твою безопасность.
— Значит, этим ты и занимался, пока отсутствовал. Уводил погоню. Обеспечивал безопасность. Но раз уж ты теперь здесь, составь компанию, — опрометчивое предложение вырвалось нечаянно.
— Это неразумно.
— Зато весело.
Азариил усомнился. Вообще, эмоции на его небритом лице смотрелись на зависть выразительно и органично.
— Подарки — это здорово, а праздничный ужин — вкусно, — напирал Андрей, чувствуя себя жалким перед этой суровой и непререкаемой ходячей добродетелью. — Хочу нормальной еды и елку! — в отчаянии произнес он, прежде чем окончательно скиснуть, признавая чужую правоту. Еда и елка — какое убожество…
— Хорошо, — со скрипом согласился Азариил. — Час беды не навлечет. Но только час, не больше.
Сочувственная интонация в его голосе неприятно царапнула самолюбие, однако Андрей решил не заострять на ней внимание. Не сейчас.
Бок о бок они продолжили путь по первому этажу, пока не очутились в отделе подарков.
Здесь было тесно. Играла ненавязчивая музыка. Витрины ломились от всевозможной ерунды: статуэток, масок, расшитых бисером павлинов, уродливых арлекинов с веревочными ножками, ваз, свечей, ароматических ламп, коллекционных кукол, фонариков и ещё сотен наименований бесполезного сверкающего хлама. Искусственные елки, перегруженные новогодними игрушками, при ближайшем рассмотрении вызывали недоумение. Птички, платьица, туфельки, раскоряченные статуэтки балерин с постными лицами и изломанными ручонками — неужели такое безобразие пользовалось спросом?