…Ползущая по обледеневшему асфальту машина — и тупая ярость в груди, и почти ненависть к застывшему на соседнем сидении существу, выдернувшему его, процветающего художника, из разгульной, безбедной жизни…
…Заснеженный парк, какой-то плешивый раковый больной — и возмущение от занудного морализаторства…
…Шаткая лестница у стены деревенской лачуги, ледяной жестяной водосток, беспощадная простуда — и пронзительная тоска, изнуряющая жалость к себе, уныние, грызущее душу…
…Проклятия, обиды, злость, злость, злость…
Ангел помогал, защищал, спасал, воскрешал, а взамен просил лишь одного: быть услышанным. Но Андрей затыкал уши.
Ангел показывал, но Андрей отворачивался.
А теперь те же руки, что несли его, измученного адской травлей и ночными кошмарами, через весь город, сжимали рукоять серпа.
Огненная лава раскаяния разлилась внутри, прожигая душу, выворачивая нутро наизнанку: он слишком поздно опомнился. Не оправдал надежд, не стал тем, за кого действительно стоило бороться. Не заслужил ни доверия, ни рая, ни дружбы. Не дотянулся до небес.
Все это обрушилось сплошной лавиной за миг до удара.
— Прости! — в отчаянии сорвалось с губ.
И вот тогда Азариил наконец вскинул взгляд — испытующий, пронизывающий, жадный. Впился глазами, будто нетерпеливо и лихорадочно искал в урагане чужих мыслей подтверждение собственным догадкам. Холодный синий свет захлестнул и влился в душу, растекся там по самым укромным уголкам, пропитал ее насквозь.
Рука с серпом бессильно опустилась, клинок выпал из разжавшихся пальцев с глухим стуком.
Андрей обнаружил, что весь окоченел, а зубы клацают друг о друга.
Азариил неуверенно попятился. Варя прекратила завывать и машинально отползла с дороги.
— Утро, — прошептал ангел. Свет, льющийся из окна, озарил его лохматую макушку. — Звезда ушла. И мне пора.
— Ты не можешь нас оставить, — сипло возразил Андрей, не узнавая своего голоса. Боже, о чем он говорил! За кого цеплялся! За посланца Небес, едва не спровадившего его прямиком в ад!
— Братья ждут вестей на заре. Но я не справился. Они будут здесь скоро. Вам лучше бежать.
— А ты? — пискнула Варя, по-прежнему сидя на полу.
— Беспокойся лучше о нем, праведница. Ему не сохранят жизнь.
— Ты же сохранил.
— И готов за это ответить! — Азариил решительно отошел от окна. — Мне нужен березовый уголь, нож, ложка, кусочек афонского ладана без примесей, церковные свечи — обязательно восковые — глиняная миска и елей.
— А полцарства в придачу? — присвистнул Андрей, особенно впечатленный афонским ладаном.
— Уголь, свечи… — Варя зашевелила губами, перебирая требования в уме. Просияла и бросилась к дивану. — Есть!