— Ты просишь перечислить падших? Но помилуй, на это вечности не хватит.
— Нет. Кого из семи, посланных на землю, они исторгли? Из нашей миссии?
— Я не понимаю.
— Тебе неведомо о предательстве?
— Объяснись.
— Впервые я заподозрил неладное после того, как духи зла увлекли Андрея в Чехию, в город Оломоуц, и распяли в оскверненной часовне. Дальнейшие видения Андрея подтвердили причастность ангела к делам Мастемы.
Аския долго молчал.
— Обвинение крайне серьезное, — наконец заключил он с горечью. — Но произошедшее, стало быть, допущено Отцом.
— И ты не возьмешься выяснить?..
— Возьмусь. Я долг свой исполню.
— А как быть со мной? Разве не допустил Он моего неповиновения? Почему ты привел меня сюда лишь теперь, а не когда я самовольно воскресил человека?
— Приказ…
— Подумай сам. Своей головой, — Азариил для наглядности ткнул в висок пальцем. — Быть может, Богу нужно было для чего-то и мое непослушанье? Осколок теперь спрятан надежнее любого тайника! Да, я совершил преступление, ослушавшись приказа, и готов понести наказание! Но такова цена…
— Я сомневаюсь, в своем ли ты уме, — перебил Аския, повысив голос. — Привязанность затмила тебе разум. Ты готов защищать человека любыми средствами, подводить под свои действия любые обоснования, не гнушаешься даже преступлений! Дерзаешь оспаривать Господню волю. Поступок твой заслуживает порицания и сурового наказания, но вместо сожалений я встречаю еще большую страстность! Одумайся!
На несколько секунд повисла тишина.
— Нам нужно знать, где последний Осколок. Ты единственный сумеешь найти его.
Азариил не проронил ни слова.
— Что ж. Тогда поступим по-другому. Куда ведет этот алтарь, ты знаешь. Ступай.
Азариил покачнулся и сделал шаг. Затем ещё один. Мороз побежал по коже, волосы на голове зашевелились.
— Ступай, — подтолкнул в спину искаженный голос Аскии. — Только помни: мы все равно отыщем его. И унесем в ад. Ты встретишься с ним — там…
Оглянуться не хватило воли. Скованный неведомой силой, Азариил поднялся на амвон и шагнул прямо сквозь царские врата.
Его подхватило черным вихрем и рвануло вверх. Под ногами разверзся первородный мрак, словно гигантский зев оголодавшего чудовища, желающего пожрать весь мир. Он закричал — и рухнул вниз. И падал, падал, падал — столетия подряд! — каждое мгновение ожидая сокрушительного удара. А дна все не было. Нескончаемое, нестерпимо мучительно падение выматывало, вытягивало жилы; казалось, тьма сдирает с костей мясо, обгладывает жертву, не оставляя на ней живого места, и выжигает насквозь, превращая тело в головешку, в пепел, в столб вонючего черного дыма.