Время терпело. Мастема с его поганым племенем теперь знает, что вожделенную им человеческую душу охраняют, и не посмеет приблизиться, пока Азариил рядом.
Внезапно сверху полилось прозрачное желто-оранжевое сияние.
Он поднял голову и сощурился.
Сияние изливалось из окон на пятом этаже и устремлялось вверх настоящим костром — с искрами и горячим пеплом. До земли долетали уже почти угасшие хлопья.
Азариил протянул руку и поймал тлеющую крупицу золы. Та, едва коснувшись кожи, вспыхнула, разгорелась, окутывая благословенным теплом. Он прикрыл глаза, впитывая нежданную благодать, и снова, на сей раз внимательнее, всмотрелся в полыхающее окно.
Мгновение — и очутился на нужном балконе.
Электричество предсказуемо дало сбой: ночник в комнате замигал. Черная тень от крыльев метнулась по штукатурке, чтобы тут же раствориться во тьме. Оранжевое сияние померкло — видимо, Азариил смутил покой и отвлек того, кто порождал его.
Не страшно. Способный на подобное обязательно повторит.
Он заглянул в комнату через стекло. Прозрачный тюль оказался отодвинут, шторы сомкнуты неплотно. Сквозь щель удалось разглядеть контуры обстановки: часть кровати, тумбочку, зеркало на стене. На постели, спиной к окну, облаченная в ночную рубашку, сидела девушка. Густые пшеничные волосы забраны в недлинную косу, одна прядка выбилась и касалась шеи. Тонкая серебряная цепочка над выпуклым позвонком под косой, нежная округлость щеки, тусклый свет ночника, струящийся сквозь пушистые ресницы, — девушка не оборачивалась. Глядела в раскрытую книгу, лежащую на коленях, прикасалась к острым уголкам страниц.
И читала.
«Человек, яко трава дние его, яко цвет сельный, тако отцветет: яко дух пройде в нем, и не будет, и не познает ктому места своего…» — тихим шелестом донеслись сквозь стены и стекла отголоски ее мыслей.
Лампочка в настенном плафоне перестала мигать, и воздух над головой молившейся вновь налился прозрачным огнем. Азариил любовался тонкой девичьей фигуркой в центре занимавшегося пламени, впитывая оседающие на кожу незримые для смертных искры.
Вообще-то ей давно пора было спать, так почему еще не в постели?
Сто второй псалом оборвался, когда девушка вдруг вскочила, уронив книгу. Азариил подумал, что вот сейчас она ринется прочь из комнаты, однако та не двинулась с места. Нервно заправила за ухо прядь волос, схватила с кровати платок и накинула на плечи. Потом села, не сводя с двери встревоженного взгляда.
«Вернулся, — промелькнуло в ее сознании. — Кажется, цел и невредим… Так поздно, темно, жутко… Где же его носило? Что вообще гонит из дома в ночь, в ненастье? Ведь близкие переживают. Или некому?..»