* * *
Следующий день протек в относительном спокойствии. Посягнувший на звание ангела по-прежнему маячил во дворе, и Андрей решил отсидеться дома. Напряженные размышления не давали результата, мозаика последних событий никак не складывалась в удобоваримую картину. В памяти то и дело всплывала мамина шкатулка. Тревожные мысли возвращались в прошлое, ностальгия бередила душу и сплеталась с подспудным чувством вины, вызывая болезненную подавленность. Сидя на неубранной постели, пристроив на колено кружку с остывающим чаем, Андрей перебирал воспоминания: бережно перелистывал их ветхие, выцветшие страницы, словно где-то между ними — только руку протяни! — мог крыться ответ. Перед внутренним взором мелькали образы: картонная обложка пухлой папки, перетянутой засаленной тесемкой, потерявшей даже намек на исходный цвет. Хрупкая сухая фиалка. Ворох черно-белых снимков. Они казались настоящими, эти обрывки прошлого. И улыбающееся мамино лицо на них, и свет в ее глазах, и оброненные невзначай слова, чей сокровенный смысл вдруг пробился сквозь годы — и ошеломил. Мама пыталась достучаться до него тогда — он не слушал. А сейчас уже не собрать по крупицам то немногое, что когда-то скользнуло мимо сознания и ушло невостребованным.
А ведь он собирался съездить на могилу. Как только, так сразу.
Почему бы не сейчас?
Но сначала непременно стоило заехать домой к отцу. Забрать альбом с семейными фотографиями.
Однако дозвониться до старика не вышло. Личный номер то и дело вежливым женским голосом сообщал, что абонент не доступен. Андрей пробовал звонить на служебные и домашние телефоны — безрезультатно. Главный секретарь Ирина подняла трубку в офисе: «Господин Савицкий вышел», — после чего предложила связать с кем-нибудь из совета директоров или главным администратором. И так три раза подряд.
На четвертый Андрей всерьез разозлился. Позвонил Лидии, второй отцовской жене, застал ее в торговом центре на Лубянке — и с досадой сбросил вызов.
Варвара сидела в кухне, со списком вузов и картой метрополитена, составляя план на завтрашний день и изредка уточняя нужный адрес.
— Ты говорил, для отца привычное дело пропадать надолго, — заметила она, задумчиво грызя колпачок ручки. — Не звонить неделями. Он ведь человек занятой: на меня до сих пор минутки не выкроил. Может, срочная поездка? — встретив напряженный взгляд, Варя запнулась. — Переживаешь?
Переживать об отце Андрей прекратил уже давно — с тех самых пор, как осознал тщетность и неблагодарность данного занятия.
— Домой к нему хотел наведаться, забрать одну вещь.