Ангел обшарил окрестности медленным, внимательным взглядом и, удовлетворившись, толкнул дверцу:
— Входите.
Протиснувшись в узкий проем, они оказались в неухоженном саду. Здесь росли тонкие вишни и старые кривые яблони, частью засохшие, частью поломанные грозой или штормовым ветром. Кучи пожухлых листьев, собранные по чуть-чуть и не везде, лежали припорошенные снегом. Под ногами хрустели, давились и перекатывались замерзшие гнилые яблоки.
Мимо, по тропинке вдоль потемневшего, некрашеного деревянного дома пробегал мальчонка лет семи: худенький, белобрысый, с красными, как помидоры, щеками и блеклыми выпуклыми глазами. Завидев гостей, он приостановился.
— Привет! — Андрей с нарочито бодрой улыбкой взмахнул рукой — и пацана как ветром сдуло: только пятки непомерно больших сапог засверкали да затих в глубине двора вопль: «Ба-а-а-а!..»
— Чего это он? — опешил Андрей. — Как будто чудище увидел.
Азариил деликатно кашлянул:
— Вообще-то так и есть.
— Это ты обо мне?
— Подойдем ближе, — игнорируя вызов, предложил ангел.
Друг за другом, спотыкаясь и оскальзываясь на раздавленных яблоках, они пересекли сад, обогнули дом и остановились возле запущенных клумб, покрытых метелками сухих, померзших цветов. Слева к забору приткнулась баня и какое-то глухое деревянное строение, почерневшее от времени: то ли курятник, то ли крольчатник. Впереди за обширными кустами простирался огород.
В глубине дома громко хлопнула дверь, заскрипели ступеньки, и на пороге крытого двора возникла сухонькая, сморщенная, скукоженная старушка с клюкой, в цветастом фланелевом халате, шерстяных носках и истертом пуховом платке, накинутом на костлявые плечи. Из-за ее спины испуганно выглядывал все тот же мальчишка.
Старушка остановилась, и повисло молчание.
— Доброе утро, — выдавил Андрей, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Старуха не ответила. Ее мутный выцветший взгляд рассеянно скользнул по лицу Андрея и остановился на Азарииле.
— Вижу, — наконец прошамкала женщина беззубым ртом и вдруг, охая, кряхтя, скрипя и щелкая артритными суставами, опустилась на колени. Мальчик бросился помогать, но она лишь сердито шикнула: «Я сама!». Уткнулась носом в заиндевелую траву и прокаркала, задыхаясь:
— Благослови, святый!
Азариил помог ей подняться.
— Ба-аб, — пропищал мальчик, дергая ее за подол.
— Спрятаться вам нужно, — сказала старуха, глядя на ангела сквозь неожиданно набежавшие слезы просветленно и благоговейно. — Так я спрячу, укрою, ни один бес не прошмыгнет мимо евдокииной-то калитки, будьте спокойны.
— Ба-аб, — снова затянул мальчик.