От внезапно навалившейся слабости, он, наверное, задремал, потому что, открыв глаза в следующий раз, увидел неподвижно возвышавшегося над собой Азариила. Напряженного, взъерошенного и неуверенного. Или грустного. Или смущенного. В блеклом свете лампад отчетливо вырисовывалась морщинка на высоком лбу, а глаза казались черными, глубокими и жалобно-несчастными. Рубашку Азариил надел, а куртку мял в руках. Его взгляд то погружался в отрешенную, слепую задумчивость, то вдруг оживал и впивался в лицо Андрея решительно и цепко, прожигая до самой души больно, тягостно.
— Зар? — он приподнялся и оперся на локти, чуя неладное. Азариил ещё никогда не выглядел столь по-человечески эмоциональным и столь пугающе неземным одновременно. Андрей привык к бесстрастности, отчужденности и бесстыжей честности, даже гнев его казался невозмутимым. И вдруг — хрипотца в голосе, меняющийся тембр, почти жалостливый шепот и в довершение ко всему пронимающий до костей взгляд.
— Я подумал, что поступаю с тобой несправедливо, нечестно, — сообщил Азариил прямолинейно, и сердце у Андрея нехорошо ёкнуло. И продолжил, старательно выговаривая слова: — Хочу, чтобы ты знал: я не считаю тебя уродливым из-за Аваддона. Или недостойным. Не принижаю в сравнении с собой и не умаляю добродетелей. Сама идея сравнения проистекает от гордыни, а я лишен самолюбия, и меня никогда не посещала мысль унизить тебя собственным возвеличиванием. Прости, если я дал повод так думать. Ты — венец творения, созданный Отцом Небесным.
От его бесстыдной откровенности сделалось мучительно неловко.
— Неважный получился «венец», — Андрей попытался отшутиться.
— Величайший! — горячо и серьезно возразил Азариил. — Ты создан по образу и подобию Бога, тебе дарована свобода воли!..
— Зато у вас все просто. Родился — и сразу святой. И бессмертный, и вечно молодой. Хотя скука, наверное, дикая.
— Вовсе нет, — сказал ангел, пожалуй, чересчур поспешно. И на долю секунды в его взоре вспыхнуло лихорадочное сожаление.
— Я обречен, — напомнил Андрей.
— Разбойник, раскаявшийся на кресте, первым вошел в рай. Господь не желает смерти грешников, и доколе не пробил твой час, есть надежда на исправление.
— Деньги пьяницам уже раздавал, машину подарил вандалам, за тарелку супа работал. Осталось выучить псалмы и податься в монастырь.
— Добрые дела не считают, чтобы после смерти предъявить список на мытарствах, — укорил Азариил. — Гордыней и тщеславием ты сводишь на нет все свои достижения.
— То есть ничего из перечисленного мне не зачтется?
Ангел склонил голову набок и пожал плечами: мол, увы.