Она нашлась, рыбка в аквариуме, вполне привлекательная замужняя дама лет двадцати пяти, бездетная, чей муж, преподававший в Коламбия, проявлял к своей докторской степени, очевидно, больший интерес, чем к жене. Каждую ночь он ставил опыты в Бутлеровской лаборатории и приходил домой очень поздно, совершенно измотанный, раздражительный и бессильный. Я привел ее к себе и провел два часа, слушая историю ее жизни. В итоге я сумел ее трахнуть, но почти сразу кончил. Да, я не блеснул. Когда, проводив ее, я вернулся домой, зазвонил телефон. Пэм.
– Я узнала кое-что о Тони, – сообщила она, и я ощутил себя виновным в измене. – Она у Боба Ларкина на Восточной 83-й улице.
Ревность, отчаяние, унижение, агония.
– У какого Боба?
– Ларкина. Тот самый декоратор, о котором она всегда говорит.
– Не мне.
– Один из ее старых друзей. Они очень близки. Думаю, он подцепил ее, когда она еще училась в колледже. – Длинная пауза. Затем Пэм успокаивающе сказала мне: – О, успокойся, Дэйв, расслабься! Он – гей! Для нее он просто отец-исповедник. Когда ей плохо, она идет к нему.
– Понимаю.
– А вы что, расстались?
– Не уверен. Но предполагаю, что да. Не знаю.
– Я могу чем-нибудь помочь? – И это Пэм, которая, как я думал, всегда рассматривала меня как человека, оказывающего на Тони разрушительное влияние.
– Дай мне его телефон, – попросил я.
Я позвонил. Телефон звонил и звонил. Наконец Боб Ларкин снял трубку.
Гей, ладно, сладкий тенор, не очень отличавшийся от голоса Тедди-с-работы.
Кто их учит говорить с той интонацией? Я спросил, есть ли там Тони.
– Кто ее спрашивает? – настороженный голос.
Я объяснил. Он попросил меня подождать и, прикрыв рукой трубку, он около минуты переговаривался с ней. Наконец он сказал, что Тони там, но очень устала, отдыхает и не хочет говорить со мной прямо сейчас.
– Это срочно. Пожалуйста, скажите ей, что это срочно.
Еще одно совещание. Тот же ответ. Он терпеливо предложил мне перезвонить через два-три дня. Я начал уламывать его, ныть, упрашивать. В середине этого совсем не героического представления телефон вдруг перешел в другие руки и голос Тони произнес:
– Зачем ты звонишь?
– Мне кажется, это понятно. Я хочу, чтобы ты вернулась.
– Не могу.
Она не сказала: я не вернусь. Она сказала: не могу.
– Не скажешь ли почему?
– Нет.
– Ты даже записки не оставила. Ни слова объяснения. Ты убежала так стремительно.
– Извини, Дэвид.
– Потому что во время своего путешествия, ты кое-что поняла во мне, да?
– Давай не будем об этом. Все кончено.
– Я не хочу, чтобы все было кончено.
– Я хочу.
Я хочу. Словно огромные ворота захлопнулись прямо перед моим носом. Но я не собирался позволять ей бросить дом. Я сказал, что она оставила у меня свои вещи, книги, одежду. Ложь: она забрала все подчистую. Но мои слова звучали убедительно и она начала думать, что это могло быть правдой. Я предложил принести ей вещи прямо сейчас. Она не хотела, чтобы я приходил.