Проходя мимо гладко отполированной стены золотой скалы, Снежка увидела, что вновь хороша собой — брови соболиные, глаза — синь небесная, губы — алый ягодный закат над горами. Оправила платье, отряхнула его от крошева цветного каменного, от осколков хрусталя подземной реки, и за ящеркой дальше бросилась, чтобы не отстать.
— Все, дальше ты не пройдешь! — перед узкой трещиной в горе ящерка остановила Снежку. — Лаз больно узкий. Жди здесь, никуда не уходи, если услышишь — трещит гора, значит, идет за тобой жених!
И осталась Снежка у яхонтовых елей ждать. Когда видела, что приходит Хозяин Золота, пряталась за переплетением кружевных ветвей. Иголки каменные кололись, но не сильно, а так, словно комарики жалили.
А дух горный летал, скакал, прыгал по своему золотому царству, искал пропажу, ярился, но не мог найти Снежку.
Не простое, видать, место ей ящерка указала. Чародейство какое-то будто незримую завесу накинуло на невесту Морозко, спрятало от злых глаз Хозяина Золота, и даже когда на расстояние локтя он однажды оказался, и то не углядел Снежку.
Она же в тот миг едва в яхонт не вросла, пытаясь со стволом каменной ели слиться. Задрожала вся, показалось, что сердце из груди выпрыгнет, так билось сильно.
— Где же ты, милая? — ласково увещевал старик, сафьяновыми сапожками яростно топча камень, превращая траву и хрупкие цветы в сверкающее крошево. И бросался горный дух слитками золота, и тряс деревья самоцветные, и ломал стволы — так, словно силы немереной был. Впрочем, кто его знает, духа-то, недаром он место такое создать смог — видать, все же не обделен он и мощью, и силушкой, и чарами.
Вихрем золотым носился старик, но бояться Снежка маленько перестала, когда поняла, что волшебная сила хранит ее.
Ждала терпеливо. Верила — придет Морозко.
И вот много ли времени прошло, мало ли, а раскрылась гора, затрещала страшно скала, и словно бы громовой раскат донесся до испуганной Снежки, когда в вихре белом явился перед ней Морозко. В шубе, опушенной белым мехом, в короне изо льда и искристых топазов, был он молод и хорош собой, век бы Снежка на жениха глядела, и то не насмотрелась бы. В руках Морозко — посох с крупным кристаллом в навершии — прозрачным, как слеза. Громыхнул он по скале золотой этим посохом, и по ней изморозь белыми змейками поползла, трава малахитовая инеем покрылась, и весь мир духа подгорного застонал от холода.
За спиной Морозко вьюга вилась, застилала поземкой след его, ветра северные выли, и бежали снежные волки во тьму, путь в мир явий указывая. Те самые стражи зимние, что сопровождали сани Снежки, когда отправилась она к своему жениху.